– Как правило, волки числом от двух до восьми внедряются в стадо с нескольких сторон. Они предваряют свое появление коллективным воем, чтобы в стаде поселилась неуверенность и страх. Волки внедряются рысцой, как нож в масло, стараясь не привлекать к себе внимания. Чувство коллективизма сплачивает оленей и притупляет их волю к спасению. Между тем, продолжая трусить среди рассредоточенных групп, волки время от времени выходят из цепи и делают резкий бросок в сторону ближайшей жертвы. Поймал, не поймал – не важно. Постепенно нарастает паника. Она берет свое начало изнутри, словно бы из ниоткуда, и поэтому особенно губительна для стада, которое начинает быстро рассыпаться. Если волчья стая велика, а вожак умен, то разбегающиеся в разные стороны олени попадают в засаду.

Феликс надолго затянулся сигарой, затем продолжил все тем же тихим, бесцветным голосом:

– С отарой дело обстоит несколько иначе, потому что овцы глупы и волки быстро теряют голову от легкодоступной крови. Важно одно: пробиться к вожаку, вокруг которого в панике жмется вся отара, и убить его. А дальше начинается резня, зачастую бессмысленная, потому что съесть все уничтоженное волки не могут… – Он помолчал и выразительно закончил: – И остановиться тоже не могут.

Отдернув в стороны занавески, Феликс закрыл окно и повернулся к застывшему в дверях корейцу.

– Идите, Чен Кимович, – сказал он с внезапной усталостью. – Жду вас не позже чем через час. И тогда я сам изложу то, что вы хотели мне сказать.

Когда за корейцем и его спутником закрылась дверь, Феликс тяжело опустился в кресло и, откинув голову, уставился в потолок. Книга, кряхтя, потянулся к пепельнице, чтобы загасить окурок.

– Ну что, Федор Егорович, – сказал Феликс, не пошевелившись, – проголодался?

– У нас говорят: хлеб за брюхом не ходит. – Книга принялся, натужно кряхтя, выбираться из глубокого кресла, в котором уже совершенно увял. – Теперь-то уж все, наверно, а?

– Это мы вместе решим, – сказал Кругель. – Потом.

– Не затягивайте, Феликс. Вот вам мой дружеский совет. Сами знаете, чем проще, тем труднее. – Книга поднялся наконец на ноги и шаткой геморроидальной походкой поспешил в направлении ужина, ворча под нос: – Семь раз поели, а за столом не сидели.

Спустя час к резиденции Кругеля, сопровождаемая кавалькадой мигающих «гелендвагенов», подкатила черная «Волга» мэра. Все оживленно насторожились. Навстречу низенькому, лысому, как валун, градоначальнику, бодро поправляющему на голове панамообразную белую кепку, вышел, раскинув жаждущие объятий руки, сияющий Феликс Кругель. Мэр ответил дружелюбным потряхиванием локтей и разрешил Кругелю на правах хозяина приобнять себя за плечо.

При виде мэра гости разразились радостными криками и почему-то аплодисментами. Феликс сделался тамадой и много говорил о достоинствах градоначальника, тонко подшучивая над его почти домашним внешним видом, из чего многие сделали вывод о неформальных взаимоотношениях этих двух людей.

Мэр много ел овощи, пил вино, перехватывал тосты, острил и вообще был приятен и легок в общении. Известная певица вызвалась спеть для него новую песню и спела. Феликс продемонстрировал свои угодья, дав понять, что понимает в урожае намного больше, чем простой дачник, и за весь вечер ни словом не обмолвился о причине полунасильственного привлечения градоначальника в свой дом, а тот, в свою очередь, ни о чем невеселом его не спрашивал.

К разомлевшему на устрицах и водке Книге, облюбовавшему незаметный уголок стола в глубине боярышниковых кустов, подсел Неверов, который только что был опознан мэром среди толпы и теперь сиял от удовольствия.

– Кажется, я знаю, в какие банки поплывет транш госзайма в сентябре, – торжествующе сообщил Неверов и поднял стопку.

– А знаешь, так молчи. – Книга взял свою рюмку.

Неверов кому-то помахал рукой и выпил.

– Добрую водку делает Феликс, – выдавил он с наслаждением. – Слеза. Где только ее продают?

– Скажи, Феликс подарит ящик.

– Подарит… Нет уж, я лучше сам куплю. – Неверов подцепил на кончик ножа масляный кусочек семги. – А все-таки, Федор Егорыч, кто оплачивает все эти народные волнения, весь этот бунт, как ты думаешь?

Книга сипло кашлянул и вынул сигарету из пачки Неверова.

– Боюсь, – сказал он, – мы все жрем из одного корыта.

– М-да-а… Прижали Феликса?

– Кто кого прижал, об этом мы с тобой, Костя, неизбежно узнаем первыми, – проворчал полковник и тяжело вздохнул. – К сожалению.

– Думаешь? – подытожил Неверов, сложил руки на животе и вытянул ноги, откинувшись на спинку кресла. – Однако Феликс, как всегда, на коне. Гляди! Аки меч разящий!

Книга остро глянул из-под мохнатой брови на Неверова, потом на Кругеля и еле слышно протянул то ли уважительно, то ли с иронией:

– Це-е-ензор…

Глеб на ужин не остался. Тихо зверея, он протолкался через хлынувшую к столам галдящую, веселую, удушающе ароматную толпу. Выбравшись из нее, он быстро пошел между низкими фонарями в сторону ворот, поеживаясь от навалившейся на него враждебности, ни к кому определенно не адресованной и оттого как-то особенно для него тяжелой. Широкими бросками дорожку пересек лоснящийся черный дог, бегущий, по-видимому, лишь ради того, чтобы бежать. Дорожка была усеяна высохшими от сильной жары листьями, которые приятно хрустели, попадая под ноги. Не успев сразу прервать бег, дог задержался перед циркулирующим фонтанчиком, так что задницу его с кузнечиковыми ногами занесло вперед, и стал жадно, лязгая зубами, хватать брызги. Глеб покачал головой и, сунув руки в карманы, ускорил шаг.

Выйдя за ворота, он остановился, чтобы закурить, и с удивлением отметил возбужденную дрожь в пальцах. Слева из-за высокого кустарника доносилась какая-то бурная возня, перебиваемая всхлипами и звуками, похожими на оплеухи. Глеб пошел было дальше, но в сдавленном писке ему послышались знакомые интонации. Он обогнул кусты и увидел двух бугаев из охраны виллы, которые волокли к черному джипу отчаянно упирающегося Линькова. Угодив в западню, Линьков старался голосить шепотом.

– Эй! – крикнул Глеб. – Что вам от него нужно?

Все трое замерли на месте. Охранник покрупнее швырнул Линькова в лапы своего коллеги и, поправляя сбившийся галстук, двинулся в сторону Глеба. Линьков озирался, как затравленный зверек. Вокруг глаза вспухла блестящая гематома, под носом чернела кровь.

– Вы знаете этого человека? – спросил охранник, оценивающе осматривая Глеба.

– Нет, я его не знаю. Но какого черта вы его тащите?

– Глеб! – дернулся Линьков и тут же получил невидимый удар в поясницу.

– А он, похоже, вас знает, – с недоброй улыбкой заметил охранник, пытаясь разгадать, с кем имеет дело.

– Похоже – не считается. Я вижу его в первый раз.

– У вас есть приглашение на сегодняшний вечер?