На каминной полке из резной сосны – старинные французские часы с расписными и позолоченными фигурками куртизанок времен Людовика XIV. Они стояли там с самого рождения Верити, хотя на самом деле были значительно старше ее: их тонкий металлический колокольчик отсчитывал время уже более пятидесяти лет. То есть получается, когда мастер их сделал, Чарльз Полдарк был еще худеньким мальчиком, а не задыхающимся стариком с багровым лицом, который разрушил любовь своей дочери. Они всегда были вместе: младенец и часы, девочка и часы, девушка и часы. Их тиканьем сопровождались ее болезни и ночные кошмары, сказки и грезы, они были рядом на протяжении всей ее жизни, такой монотонной и такой яркой.

Верити продолжала оглядывать свою комнату. Столик со стеклянной столешницей и резными ножками; два обтянутых розовым шелком стула; плетеное кресло-качалка; невысокие медные подсвечники с будто бы специально выстроенными по росту свечами; игольница; расписная корзинка для рукоделия; чаша для умывания с двумя ручками. Даже шторы из дамаста, тисненые обои цвета слоновой кости с поблекшими малиновыми цветами и белая лепнина в форме роз на карнизах и потолке стали для девушки до боли родными.

В эту комнату, за исключением отца и брата, не мог войти ни один мужчина. Здесь Верити могла предаваться печали, и сейчас она тоже могла рухнуть на кровать и разрыдаться. Однако девушка не сделала этого, она просто неподвижно сидела на стуле.

Слез не было. Возможно, рана залегла слишком глубоко, а может, Верити просто была так устроена, что не могла дать волю слезам. С этого дня боль от потери и одиночества будет постепенно притупляться и со временем станет частью ее натуры, этакой слабой горечью с оттенком увядшей гордости.

Эндрю сейчас уже, должно быть, вернулся в Фалмут, в свою съемную квартиру, о которой она столько слышала, но которую теперь так никогда и не увидит. Слушая немногословные рассказы Эндрю, Верити представляла его тоскливую жизнь на берегу, две комнаты в пансионе у пристани и неряшливую женщину, которая ему прислуживала.

Верити надеялась все это изменить. Они присмотрели коттедж с видом на залив. Там возле дома росли несколько деревьев, а еще имелся небольшой сад, который тянулся до галечного пляжа. Эндрю почти не рассказывал о своем опыте семейной жизни, но Верити услышала достаточно, чтобы понять: в крахе их брака виновата была все-таки жена, хотя это, разумеется, нисколько не оправдывало ужасный поступок мужа, положивший всему конец. Она чувствовала, что в силах помочь Эндрю забыть о прошлом. Главное – они любили друг друга. А с ее трудолюбием и умением вести хозяйство она смогла бы создать настоящий дом, которого у него никогда не было.

Но все это осталось в прошлом, сейчас у Верити была только эта комната, которая видела, как она росла и расцветала, а теперь будет наблюдать за ее увяданием. Да, позолоченное зеркало в углу станет бесстрастным свидетелем процесса угасания. Все предметы обстановки этой комнаты, включая безделушки, будут ее компаньонами. И Верити сознавала, что однажды возненавидит их, если уже не возненавидела, как ненавидят свидетелей собственной беспомощности и унижения.

Она предпринимала вялые попытки встряхнуться и прогнать уныние. Отец и брат действовали так, как считали правильным, в соответствии с полученным воспитанием и собственными принципами. Похоже, теперь Верити останется у них на побегушках до конца своих дней, однако винить их за это нельзя. Оба искренне полагали, что спасли ее от себя самой. Отныне жизнь Верити в Тренвите будет гораздо спокойнее и безопаснее, чем была бы со скомпрометировавшим себя в глазах общества капитаном Блейми. Она будет окружена родными и друзьями. Длинные летние дни будут наполнены заботами по хозяйству: посев, сенокос, уборка урожая; взбивание масла и выделка сыра, сушка плодов и варка варенья – за всем ведь нужен глаз да глаз. Да и зимой Верити тоже скучать не придется: рукоделие, подбор узоров для вышивки, починка чулок. А еще надо прясть шерсть и лен с тетушкой Агатой и делать настойки из трав; играть с гостями в кадриль[8]; помогать мистеру Оджерсу из Сола репетировать с хором в церкви; отмерять слугам поссет[9], если они вдруг заболеют.

Нынешней зимой в доме появится новый обитатель, и надо будет помогать Элизабет. Без Верити налаженный быт развалится, и некому будет поправлять Чарльзу подушки или следить за тем, чтобы его любимая серебряная кружка была начищена до блеска перед каждым приемом пищи. Помимо этого, Верити делала для родных еще сотни разных мелочей, и пусть они не благодарили ее открыто, но зато всегда демонстрировали любовь и дружеское отношение, и с этим нельзя было не считаться.

Но если в прошлом эти ее обязанности не казались Верити утомительными, то это вовсе не значило, что она не станет тяготиться ими в будущем.

Она могла бы поспорить с отцом и братом, но Эндрю сказал свое «нет». Эндрю, который наверняка сейчас сидит, опустив голову на руки, в мрачной квартире в Фалмуте. Эндрю, который на следующей неделе уже будет в Бискайском заливе, который будет бродить по ночному Лиссабону, а еще через месяц вернется в свое съемное жилище. Эндрю, который ест, пьет, спит и просыпается вдали от нее, сказал «нет». Он занял место в сердце Верити… или отнял часть ее сердца, и жизнь больше никогда не будет прежней.

Вплоть до недавнего времени Верити жила бездумно, ее словно бы несло на волне обычаев и привычек. Возможно, она так безропотно и дрейфовала бы навстречу собственной зрелости и ничто бы ее не тревожило. Но отныне, начиная вот с этого самого дня, она должна плыть против течения, причем совсем одна и без всякой цели, и спутниками ее теперь будут лишь горечь, тоска и разочарование.

Верити просидела в своей комнате до сумерек, пока тени не окутали ее, словно объятия доброго друга.

1

Шахта Уил-Лежер в то лето так и не заработала.

После некоторых раздумий Росс предложил Фрэнсису войти в долю. Тот отказался, причем в довольно резкой форме, но открытие шахты было отложено по другим, менее предсказуемым причинам – рыночные цены на медь упали до восьмидесяти фунтов за тонну. Открывать предприятие по добыче руды в такие времена – прямая дорога к банкротству.

Фрэнсис быстро оправился после ранения в шею, но ни он, ни его отец никак не могли примириться с ролью, которую сыграл Росс в романе Верити и капитана Блейми. Ходили слухи, что Полдарк с молодой женой тратят деньги без счету, а теперь, когда Элизабет все больше времени проводит дома, Фрэнсис повсюду появляется в компании Джорджа Уорлеггана.

Верити до конца лета практически не покидала Тренвит, так что Росс редко ее видел. Он написал миссис Тиг письмо с извинениями за то, что не смог в силу непредвиденных и не зависящих от него обстоятельств нанести ей визит. Более подробно он объяснять свое отсутствие не стал. Ответа не последовало. Позже Полдарк узнал, что «скромная вечеринка», на которую его приглашали, затевалась в честь дня рождения Рут и ему отводилась на празднестве роль почетного гостя. Но теперь все это уже не имело особого значения.