— Допустим, ты прав. Но как можно выделить из потока единственное имя? Там ведь ежедневно проходят миллионы сообщений.

— Без особого труда. Достаточно указать компьютеру ключевые слова.

— Например, «взрыв»?

— Вот именно. Кстати, это несколько лет назад было. Один ирландский комик гастролировал в Сохо. Он очень волновался и перед первым выступлением позвонил своей подружке в Белфаст и сказал, что, наверное, сорвется. Но это слово, видимо, прозвучало невнятно. Тем, кто слушал, показалось: «взорвется». Не успел он добраться до театра, как тот оцепили, а заодно и еще два квартала. Саперы, собаки, экстренные службы. МИ-5 потом, как всегда, клялась, что это был анонимный звонок.

Джейкоб потер подбородок ладонью. Лэнг отчетливо слышал, как зашуршала густая щетина, отросшая за день.

— Значит, если бы кто-то смог присосаться к «Эшелону», то нужно было бы собирать информацию по ключевому слову «пегас»? Я бы сказал, что ты много хочешь от такой маленькой и нищей организации, как «МОССАД».

— Что маленькая, это верно. Да и нищая, пожалуй. — Лэнг усмехнулся. — Но при этом самая лучшая в мире.

Джейкоб уставился куда-то мимо Рейлли и спросил:

— Получается, что об этой банде, перебившей столько народу, тебе известно лишь то, что она имеет какое-то отношение к «Пегасу»?

— Мне это неизвестно, я лишь подозреваю. — Лэнг сунул руку в карман и показал Джейкобу медальон, снятый с погибшего водителя грузовика. — Доподлинно я знаю только одно. Оба человека, пытавшиеся убить меня, носили одинаковые кулоны — четыре треугольника, соединенных верхушками в центре круга. В такое совпадение я не поверю.

Джейкоб, прищурившись, некоторое время разглядывал медальон, а потом сказал:

— Нет, это не совпадение. Но здесь и не треугольники вовсе.

— Что? — Лэнг аж дернулся.

— Попробуй вписать в круг мальтийский крест.

— Как ты до этого додумался?

— Да вот же они, повсюду, — ткнул рукой Джейкоб.

Лэнг обернулся, подсознательно ожидая, что за спиной окажется очередной убийца, но увидел лишь геометрическую фигуру, вырезанную в камне. За минувшие века контуры рельефа изрядно стерлись, поэтому он не сразу заметил его.

— Мне такое в голову не пришло. — Рейлли почувствовал, что у него отвисла челюсть.

Джейкоб шагнул к стене, провел пальцем по одному из нескольких крестов, заключенных в кольца, и сказал:

— Это же была церковь тамплиеров. В мире их осталось всего две или три. Все прочие были разрушены, преданы запустению, чтобы развалились сами, или перестроены до неузнаваемости. Вполне резонно, что в интерьере использовалась их символика.

— Быть того не может, — пробормотал Лэнг. — Тамплиеры же были воинствующими монахами, их орден должен был защищать паломников в Святой земле от мусульман. А в четырнадцатом веке папа распустил орден.

— Может или нет, но вот перед тобой их символ. — Джейкоб поджал губы. — Точно такой же, как и тот, что ты держишь в руке.

Можно было подумать, что Лэнг сделался путешественником во времени из какой-нибудь плохой научно-фантастической повести. Сейчас окажется, что враг, преследующий его, не кто иной, как Ричард Львиное Сердце.

— Но с какой стати монашескому ордену, существовавшему семьсот, если не восемьсот лет назад, вдруг понадобилась какая-то картина? Даже если тамплиеры существуют, они же должны Богу молиться, а не людей убивать… Что-то я тут смысла не вижу.

— Друг мой, я ведь еврей и мало интересовался историей христианства, — покачал головой Джейкоб. — Знаю только, что многие воинствующие монахи служили своей религии, убивая моих единоверцев. Но у меня есть друг в Оксфорде, в колледже Крайст-Черч, — преподаватель истории Средних веков. На поезде туда можно добраться за час.

— Чудесно. Если не считать того, что мне нужно держаться подальше от вокзалов. Полиция наверняка наблюдает за ними.

— Позвоню ему вечером, предупрежу о твоем приезде. — Джейкоб снова потер подбородок. — Останешься у меня, завтра поедешь на моем «Моррисе». А я попытаюсь к твоему возвращению разузнать что-нибудь у «Эшелона».

Когда они возвращались в контору Джейкоба, Лэнг заметил на скамейке мужчину, читавшего одну из многочисленных лондонских газет. «Убийство в Уэст-Энде» — извещала броская шапка. Трудно было с такого расстояния угадать наверняка, но Лэнгу показалось, что он узнал свою настоящую фотографию — из тех, что хранились в его послужном списке в управлении.

7

Вестминстер. 16:50

Солнце ненадолго окрасило свинцово-серую воду Темзы в оранжевый цвет, по крайней мере, тот участок русла, который инспектор Дилан Фицвильям видел из окна своего кабинета, находившегося на шестом этаже здания Скотленд-Ярда, которое вознеслось над лондонским Бродвеем. Инспектор немного постоял у окна и лишь после этого вернулся к бумагам, лежавшим на столе.

Фицвильям уже четыре года прослужил в отделе розыска полиции Большого Лондона и отлично понимал, насколько маловероятно, что он сможет чем-то помочь тому парню из Америки — как же его зовут? — Морсу, да, точно Морсу из Атланты. Лондонской полиции хватало своих преступников и, в общем-то, было не до того, чтобы искать какого-то типа, которого янки, как он понимал, упустили сквозь пальцы.

А потом это жуткое убийство антиквара Дженсона в Уэст-Энде. Констебль чуть не застал убийцу на месте преступления, любитель каламбуров сказал бы: с окровавленными руками. Удивительно, как этот тип заодно и констебля не зарезал. Описание, которое перепуганный парнишка дал художнику, точь-в-точь подходило к фотографии из находившегося в компьютере запроса на международный розыск, если, конечно, откинуть такие мелочи, как усы и пухлые щеки.

Все-таки компьютер — это неоценимая вещь. Нужно признаться, что Фицвильям ни за что не узнал бы этого парня — он изменился, сделался гораздо старше, массивнее. Профессионально загримировался, между прочим. Но оказалось, что удивляться тут нечему. Из Штатов сообщили, что данный субъект когда-то служил в ЦРУ — то же самое, что МИ-6. Неизвестно, чему нужно сильнее удивляться: тому, что беглый преступник воспитан ведомством «плаща и кинжала», или тому, что ЦРУ в этом призналось. Наверное, кому-то там должно быть очень не по себе из-за того, что один из старых приятелей слетел с катушек и убил двоих ни за что ни про что. С другой стороны, чего тут стыдиться — ведь этот Рейлли давно уже у них не числится.

Компьютеры… Правда, Рейлли опознали бы и без них, обычными полицейскими методами. Без всех этих новомодных штучек сняли с зонта отпечатки пальцев, а Вашингтон подтвердил: они принадлежат Рейлли. Да, с зонтом им повезло, тут ничего не скажешь. Выяснилось, что он куплен сегодня, в «Фортнуме и Мейсоне», расплатились за него кредитной карточкой на имя Генриха Шнеллера, а в «Visa» о таком человеке никто никогда не слышал. Эту деталь Фицвильям решил, как говорят янки, прикопать и втихомолку установить слежение за банкоматами, чтобы узнать, когда и где эта карта выплывет вновь. Еще необходимо позаботиться, чтобы во всех международных аэропортах у каждого копа были портреты герра Шнеллера — и с этими проклятыми усами, и без них.