Злу удалось одним махом разделаться с теми, кто помешал бы на пути к власти. Нет Спящего воина, нет смерти. Пусть и мнимой. У Зла руки развязаны.

— Хорошо-то как! Стрела, Осока, к ноге! Ворон умница, — рука в перчатке почесала черного пса за ухом.

Прошло пять лет.

— Какие неприятные собаки у вашей воспитанницы, — леди Алель сидела в глубоком кресле у окна и через магическое стекло, поднесенное к глазам, наблюдала за игрой девушки и трех собак разной масти.

Старость и череда страшных переживаний превратили некогда красивейшую женщину королевства в развалюху. Болели ноги и спина, отчего походка графини Шовеллер утратила былую легкость. Давно забыты расшитые ярким бисером туфли на каблуках — их заменили шерстяные тапки, шарканье которых раздражало даже саму хозяйку. Ее глаза подслеповато щурились, и теперь во вдове советника Артура Пятого трудно было признать заядлую охотницу, попадающую в дикого селезня с одного выстрела.

Все рухнуло после смерти графа Себастьяна, опрометчиво завещавшего наследство младшему сыну Даку. Ее милые мальчики, ее близнецы, остались без средств к существованию. Правда, Дак передал им долю матери, которую Алель принесла в семью в качестве приданого, но деньги отчего-то быстро кончились. Канарду и Маларкею пришлось ввязаться в сомнительное дело, которое поначалу приносило хороший доход, но вскоре что-то пошло не так. Тела старших сыновей графини Шовеллер были выловлены с мешками на головах в море близ порта, откуда отплывали корабли в Форш.

Из пятерых детей у нее остались лишь трое. Но и здесь не все получалось ладно. Зятья никогда не питали к теще добрых чувств, а потому большее, на что она могла рассчитывать с их стороны — это подарки ко дню рождения. Вдова пробовала было повлиять на чванливых мужчин через дочерей, но добилась обратного — те перестали навещать матушку и присылать к ней детей в летнюю пору. «Так и живут в столице безвылазно, бедняжки. А тут солнце, зелень, река опять-таки».

На правах матери Алель старалась подмять под себя Дака, который с детства не отличался твердостью характера и считался чуть ли не дурачком, но неожиданно получила действенный отпор и ограничение в свободе. А все из-за ее языка. Так, во всяком случае, заявил ее младший сын. Ну и что в том такого, если она всем и каждому рассказывала, как нынешняя королева ощипывала кур на заднем дворе замка Шовеллер, нерадиво прислуживала за столом, и совала нос туда, куда не следовало. Вот и попала в беду, незаслуженно обвинив в том близнецов. Ну, пошутили мальчики, за что же их тогда солдатами в армию? Насилу отмолила, чтобы жили при ней.

Да, Дак еще та беда. Сидит в замке сычом, оставив государственную службу. Хоть бы женился, что ли? Нашлось бы тогда и для матери дело, шпыняла бы сноху. Всяко была бы занята.

Хорошо, что прежние знакомства позволяют время от времени развлечься разговорами. Вот и сейчас вполне неожиданный визит тетушек нынешнего короля Эдуарда позволил графине Шовеллер почувствовать себя значимой. Только девица с собаками портит все впечатление.

— И зачем она всюду псов за собой таскает?

— Говорит, что те преданы ей, — леди Шарлотта отставила чашечку, вытерла салфеткой тонкие губы. — А мы и не возражаем, правда, Карли?

Карлетта — старшая из сестер, из которой сыпался песок уже лет двадцать как, собирала крошки печенья с груди и складывала их в рот, который был подобен решету — новая порция бисквита при разговоре вновь щедро застревала в кружеве ворота, пошитого по старой моде. Не отвлекаясь от своего занятия, старуха прошамкала:

— На дорогах нынче неспокойно, того и гляди разбойники или нечисть какая позарятся на наши мощи.

— А тут три песика, которые без устали бегут за каретой, — Шарло выглядела не в пример лучше сестры. Никаких объемных юбок, скрывающих грузную фигуру, затейливый поясок на тонкой талии, красиво уложенные локоны.

Алель поначалу позавидовала Шарлотте, которая была намного старше нее, но вспомнила, что Шарло, как и Карли, так и не вышла замуж, потому как обе были… некрасивы. Или тут в ином дело? Сейчас и не вспомнить, о чем шептались при эрийском дворе. О раздоре между королем и королевой шептались. Это точно. Еще о своеволии принцев, взявших управу в свои руки.

«Как же жаль, что ни одна из моих дочерей так и не вошла в правящую семью. А все Себастьян со своими принципами. И ведь красотой бог девочек не обидел. Слушались бы маменьку, все сложилось иначе. Сидели бы сейчас в тронной зале…»

— Ну и пусть жуть жуткая…

— Я к мерзким псинам и на шаг не подхожу. Зачем мне?

«О чем это я размышляла до того? Фу-ты, мысли путаются… — Алель потерла пальчиком лоб. — Ах, да, о красоте. Вернее, об ее отсутствии. Еще бы Карли и Шарло выйти замуж! Про такие лица как у них говорят «лошадиные». Видимо, вся привлекательность досталась третьей, самой младшей — Елизавете, удачно вышедшей замуж за короля Артура и ныне обитающей где-то в монастыре. Хотя странно, что она до сих пор сидит взаперти. После смерти супруга могла бы вернуться ко двору. А может, тоже померла? С ее сыновей станется утаить смерть матери. Жива, не жива — кто знает, кто знает…»

— От чертовых собак поначалу даже кони шарахались, но ничего, пообвыкли, — Карли привстала, чтобы стряхнуть с колен куски печенья. Пошуршала юбкой и, устав даже от такого простого действия, вновь рухнула в кресло.

— И откуда подобные твари берутся? — Алель передернула плечами. Стоящая за спиной служанка тут же поправила съехавшую шаль. Хоть и весна на дворе, старые кости требуют особого тепла.

— Стефания привезла псов с собой из-за границы. Говорит, они магически привязаны к ней и никогда не дадут в обиду, — Шарлотта откусила бисквит, и Алель в очередной раз убедилась, до чего сестры разные. Ни крошки на губах. Прожевала, и лишь потом закончила свою речь. — Но ты права, милая, твари — они и есть твари. Мясо едят только тухлое. И пахнет от них сообразно — мертвечиной. Потому мы их в дом никогда не пускаем.

— А воспитанница хороша, — почему бы и не похвалить, не сделать старухам — теткам нынешнего короля, приятное. — И лицом мила, и манерами.

— Так она почти десять лет училась за границей, — Шарло дождалась, когда ее чашку вновь наполнят ароматным напитком, высушенные листья для которого привозят из восточной страны Яо-кун. — Мы ее туда еще девочкой определили. Уж больно к знаниям тянулась. Теперь она наша первая помощница — деньгам счет ведет, хозяйством рачительно распоряжается. Она прислугу вот так держит, — седая леди сжала сухонький кулачок. — Не смотри, что ей всего девятнадцать годков.

— Не боитесь слишком близко подпускать? Все-таки она не благородных кровей, а если обманет и пустит состояние по ветру?

* * *

Алель еще в первый день пребывания гостей в замке услышала историю бедной сиротки, которую страдающие от одиночества Карли и Шарло приютили у себя. Они буквально вырвали неухоженную девочку из рук безумных сестер Багуш-Пальских.