– Знаешь, ничему не удивлюсь после вот этого, – двумя ладонями указал он на записку. Неожиданно Эдуард Дмитриевич потянулся за коробком, открыл и уставился в него, не трогая серьгу. – Эксклюзив, говорит? Отнеси-ка ребятам, пусть сфотографируют и пошарят по каталогам.

– А если серьги сделаны частным путем?

– Тем более. Ювелиры оставляют у себя снимки своих изделий, которые подтверждают их марку. Объявления помещают в Интернет, благодаря чему клиенты стекаются со всех концов.

– А если куплены за границей? Наши женщины предпочитают желтое золото, на Западе белое. Тогда в каталогах их может не быть.

– Тоже верно. Ну, пусть попытаются, не убудет от них. Ждать, когда вчерашняя штучка даст знать о себе, дело неблагодарное. Ко всему прочему мы не знаем, сама ли она встретилась с Алисой или ее кто-то надоумил, не знаем, какие она припасла заготовки. Тебя вели, тайком сфотографировали, снимки оказались у нее, а это значит, девушка не одна поработала. – Эдуард Дмитриевич снова опустил глаза в коробок. – Вдруг повезет, в нашей работе и везение случается, тогда свяжемся с ювелиром и узнаем, кому он продал серьги.

– Сейчас надо выяснить фамилию Льва.

– Помню! – раздраженно бросил Эдуард Дмитриевич и взялся за трубку. – Звоню, видишь?

– Теперь я уверен, и ключ Валерка положил в сейф не зря, может быть, это его подсказка для меня, – задумчиво пробубнил Никита.

Но бывший патрон не слышал его, потому что громко, будто на том конце провода страдали частичной глухотой, говорил по телефону. В паузе (очевидно, ждал, когда позовут начальника жмуриков) Эдуард Дмитриевич зажал трубку ладонью и быстро проговорил, хитро сощурившись:

– А фотки забери у Алисы и привези мне посмотреть. Да-да, слушаю…

День выдался тяжелейшим в психологическом плане, в подобные комично-драматичные положения Никита не попадал никогда, он зверски устал, посему запланированное свидание с Инной отложил. К тому же предстояло еще Алису притушить, на что потребуется немало сил и терпения. Он шел к ней и даже не представлял, как будут развиваться события. С ушедшей женой дело обстояло проще, та была предсказуема, он знал, на какие надавить струны и какое количество лапши навесить ей на уши, Алиса выбилась из привычного представления, открывшись иначе. Настоящая зверушка! Откуда что взялось? Никита ей не муж, но причитающееся «вознаграждение» за измену получил сполна, хотя измены как таковой не было. Подумаешь, целовал другую, не спал же с ней. Вот закончится эпопея с расследованием, сам скажет: на этом ставим точку, у тебя своя жизнь, у меня своя, меня подгонять под твои стандарты не стоило. А пока он ответствен за нее, Валерка перед смертью просил не бросать Лису, завещание надо исполнять.

Она читала книгу, лежа на диване, глазом не повела в его сторону, будто Никита пустота в дверном проеме, значит, ужина ему сегодня не видать. Что ж, руки есть, голова соображает, справится. Никита освободил от обертки курицу, полил подсолнечным маслом, закинул в духовку и стал чистить картошку. Из домашних обязанностей он терпеть не мог мыть посуду и чистить овощи, а приготовить нехитрые блюда – запросто. Одна вещь из тех же домашних дел выводила его из равновесия – Алисе ни за что не удастся довести его до такого же градуса кипения. Это когда кидаешь в стиральную машину шестнадцать носков, а вынимаешь… тринадцать! Бывает, один находишь среди остального белья, но два теряются безвозвратно, словно машина их ест. Теперь Никита покупает носки одного цвета (черного), чтоб после стирки не сатанеть, когда не находится пары. На сей раз он чистил картошку и мелко резал ее на сковороду механически, неприятное занятие заслонили мысли, которые пытался упорядочить.

Не получались у него вычисления, не удавалось проследить логику интриганки, напротив, из логики она выпадала. Если бы негодяйка не указала на него Лисе – вот убийца твоего мужа, – то Никита поверил бы в басню о престарелом муже, который отдаст концы, узнав об измене. А не верить повод есть. За ним и Лисой следят убийцы Валерки, фотографировали его с Инной наверняка тоже они (больше некому), следовательно, фотки отдали брюнетке и подтолкнули ее на Лису. Выходит, им нужно было рассорить Никиту с женой Валерки, а брюнетке нужна серьга, стало быть, интересы совпали. Отсюда напрашивается робкий вывод, робкий – так как нет уверенности, что брюнетка завязана с убийцами. В связи с выводом как не вспомнить предсмертную головоломку Левы и его наводку – «тебя водят за нос»?

Вот-вот, очень интересный вопрос: кто водил за нос? Брюнетка намекнула на Валеркину связь с «большой рыбой», дескать, он собирал компроматы на мальков. Значит, мальки и водили за нос, но она следом оговорилась: «Маленькая рыба не имеет зубов, она только пашет и трясется, что ее скушают». Сплошные противоречия! А противоречия не что иное, как проколы, только куда они ведут?

– Лиса, – вошел он в комнату, – кушать подано.

Она отложила книгу и прошла мимо Никиты на кухню, а ей там – пожалуйста: курица и картошка жареная, помидорчики с огурчиками, зелень. Как в ресторане. Алиса, обернув косточку бумажной салфеткой, отрезала ножку (только себе), переложила из сковородки немного картошки на тарелку и принялась уплетать. Никита налил вина себе и ей, поднял бокал, чтоб по традиции чокнуться, Алиса обошлась без традиций, отпила глоток и продолжила ужин. Никита последовал ее примеру: выпил, ел, не спуская с нее глаз. Она была поглощена только едой и без всякой демонстрации облизывала пальчики, значит, приготовлено вкусно, но «спасибо» забыла сказать.

– Как курица? – поинтересовался Никита.

– Несоленая.

Он поставил солонку возле ее тарелки, не поблагодарив его, она посолила и продолжила есть. М-да, обстановочка… Нивелировать ее нечем, Никита так и не придумал оправданий фотографиям, а Алиса наверняка думает, что поцелуями он не ограничился.

– Лиса, мы так и будем играть в молчанку? – спросил Никита.

– Первое: больше никаких кличек. Мое имя – Алиса, больше на Лису я не буду откликаться. Второе: можно и поговорить. Какая тема тебя интересует?

Она не дала ему повода стать в позу обиженного ни одной нотой, ни намеком, ни поведением. Алиса проговорила условия мягко и мирно, словно между ними не было утренней стычки. Вместе с тем чувствовалась дистанция, которую определила она же, а Никита вооружился выдержкой и терпением, принял ее правила:

– Тема одна: интриганка. Я проанализировал вашу встречу, и, знаешь, меня насторожили некоторые моменты.

– Какие?

– Ложь, например. Не буду говорить о беспочвенном обвинении меня в убийстве Валерки, сама знаешь, это чушь собачья, но нестыковки, надеюсь, ты заметила. Чем ей повредит серьга? Ничем. Валерки нет, засвидетельствовать измену некому, мужу она может сказать, что потеряла серьгу. В чем же проблема?

– И в чем?

Вдруг Никита примолк, осмысливая свои же слова, вырвавшиеся практически в запале, но запал есть эмоциональная сфера, которая чует сердцем, опережает мозг. А ведь проблемы действительно нет, что же понадобилось вчерашней штучке? Интриганка предполагает, серьга у Никиты, ну и что? Он-то до сих пор не знает, чья это серьга и чем опасна для ее хозяйки. Хорошо, пусть Валерка ему рассказал, Никита что, пойдет к седовласому старцу, раскроет перед ним ладонь и скажет: «Вот доказательство измены вашей молодой жены, будьте добры, дайте дуба, как она обещала, на худой конец прогоните ее»? А на сережке написано, где, когда и в какой позиции брюнетка изменяла? Абсурд полный. Зачем же она пошла на риск, обман, оговор, если проблемы для нее не существует? Наконец он пришел к верной постановке вопроса, от которой зависит успех уже не безнадежного дела.