— Так-то лучше! — ухмыляется она улыбкой гиены. — А теперь, наша славная Алиса, отведай-ка чайку с пирожным! Гри, достань-ка пистолет, чтобы мотивация у гостьи сработала лучше!

Гри достает небольшой хромированный пистолет. Так близко оружие я вижу впервые в жизни. Он снимает его с предохранителя, и демонстративно любуясь, берет меня на прицел.

— Жри! — коротко приказывает, отбросив прядь с моего лица дулом оружия.

Но это же катастрофа! — сироп густой и на дне все еще плавают крупинки не растворившегося сахара. Корзиночка вся покрыта белым слоем кристалликов. Да я умру самой страшной смертью, едва вкусив «угощение». Ведь прекрасно помню, как плохо мне стало тем вечером после казино. И меньше всего хочу повторения комы…

— Может ей палец прострелить, чтобы попроворнее двигалась? — задумчиво рассуждает Вадим.

— Может сразу коленку? — радуется Эля.

— Неее… коленку — это жестко, — отметает Гри. — еще хлопнется в обморок от болевого шока, а нам надо, чтобы она хавчик сожрала.

— Тогда лучше палец, — стоит на своем Вадим. — Алис, тебе какой не жалко? Может, безымянный, на котором колечко собралась носить обручальное? А? Сучка моя дранная!

Мне страшно, но я не хочу показывать им свой страх. Они и так сидят с триумфом на рожах. Не дождутся моего фиаско!

— Ложку дайте! — требую я, чтобы потянуть время. Время в моем случае главный козырь.

— Так жри. Ручками!

Ну хорошо. Мне все равно терять нечего. Они сами напросились. Только сделать все нужно быстро, мимолетно.

Тянусь за облупленным бокалом. Он достаточно горяч. Просто превосходно. Делаю резкий выпад и выливаю кипяток прямо в глаза бандиту. Тот, с перепугу, палит в воздух, рассекая зловещую тишину серией выстрелов.

— Ах ты ж. ******* — ревет матерясь израненный мужчина. И я представляю как больно ему сейчас, но мне не до жалости.

Хватаю пирожное и со всей дури леплю им в глаза бывшему. Да. Сегодня у меня цель обезглазить этих уродов. И у меня получается. Крупинки забивают Вадиму всю слизистую, и тот, хватаясь за очи пытается тереть их, но делает себе еще хуже.

Эля бросается на меня. На нее уже никаких продуктов не осталось. Поэтому хватаю её за волосы, пытаясь отодрать от себя. Эля крупнее и сильнее меня. Она дерется как дикая тигрица, царапая, кусая все, до чего может достать, еще немного и ей удастся дотянуться до кирпича, подпиравшего дверь.

Раненные мужчины орут, матерясь не переставая, Эля визжит. Поэтому во всей этой сутолоке я даже не понимаю, в какой момент крохотная кухонька начинает наполняться людьми в масках. Элю отдирают от меня и все руки у нее по локоть в крови. В моей крови, потому что лицо мое исцарапано донельзя. Оно горит и щиплет, но не это важно.

Важно то, что меня подхватывают с пола самые любимые, самые надежные на свете руки, и его голос мурлыкает слова утешения.

— Рома… — я не могу сдержать слез.

— Алиса! Ты мой маленький терминатор! — в восхищении, сквозь скупые мужские слезы улыбается Дракон. — Ты их троих в одиночку, считай раскидала!

— Я на тебя в суд подам! — визжит Григорий, уложенный лицом в пол, — Ты меня зрения лишила!

— Подашь ты, а как же! — слышу я голос Матвея. — Сначала объяснишь, как девушку похитил и угрожал ей пистолетом краденным. Вон вся изба изрешечена! И вообще втроем пойдете по статье, как группировка. Получите по полной! Я уж об этом позабочусь!

— Рома! — выкрикивает Эля, вертясь в руках группы захвата как уж на сковородке, — Ром, я люблю тебя!

— И поэтому от большой любви решили убить мою невесту и моего ребенка? — рычит Дракон на бывшую любовницу.

— Ром, я была не в себе. Тебя никто в этой жизни не любит так, как я! Милый, любимый, ну пойми, я все для тебя сделаю, помоги мне, пожалуйста.

— Дура ты, Эля. — хмыкает на это Роман, — Молись богу, что Алисе ничего плохого сделать не успела…

И он многозначительно замолкает, а я отчетливо понимаю, что было бы тогда.

Теплые волны нежно омывают наши стопы, океан поет самую лучшую, спокойную из песен. Звезды сияют ярко и близко, в городе такого вообще не увидишь. Моя рука в его горячей крепкой ладони. Он всегда держит меня за руку теперь. Будто боится потерять, отпустить и не вернуть обратно. Высокий. Почти на две головы выше меня без моих каблуков… в светлых тонких брюках и рубашке, расстегнутой на могучей груди.

Степа следует за нами, а еще попутно охотится на мелких ночных грызунов и насекомых. Не могла я оставить свое пушистое чудо на две недели нашего свадебного путешествия. Взяла с собой, несмотря на все препоны перевозки животных за границу. И не прогадала. Степа счастлив нежиться на теплом песочке в тени раскидистой пальмы целый день, ночью же, выспавшись, приступает к охоте.

Сегодня утром, под шум прибоя мы произнесли друг другу клятвы верности. Нас расписал представитель посольства и на церемонии кроме нас самих и законника, присутствовали лишь Степа, да врач, тот самый, который осматривал меня при простуде. Рома не захотел рисковать моим здоровьем, уезжая на полмесяца на один из островов, пусть и на райский. Всё-таки моя беременность осложнена диабетом, и требует постоянного медицинского контроля.

На острове кроме нас и обслуживающего персонала, то есть горничной и повара, больше никого нет. Мы можем часами гулять по пустынному пляжу не боясь, что нашу идиллию кто-то разрушит. Даже не знаю, кому из нас двоих это больше надо. Наверно, все-таки Роме. Хоть он и держится молодцом, как и подобает настоящему мужчине, но я вижу, как произошедшее на свадьбе мое похищение повлияло на него. Он боится потерять меня. А я его. Поэтому это уединение необходимо нам как воздух!

***

— Сладенькая, — Рома нежно массирует мои ступни, то и дело раскатывая на ладонях горошины кокосового масла, — обещай, что на одном мы не остановимся.

— На чем одном? — я млею от этого улетного массажа, а потому соображаю не очень.

— На ком, — поправляет он меня. — всегда хотел большую семью. Пусть у нас будет много детей. Если конечно, твоему здоровью это не будет угрожать.

— Ну двоих, как минимум, надо. — соглашаюсь, улыбаясь. — Я сама одна в семье. Поэтому знаю, как это одиноко, когда живешь без братьев и сестер.

— Я знал это, Алис! Еще там в клубе. Когда впервые увидел тебя и глаз не мог отвести. Уже тогда знал, что ты создана для меня!

— Поэтому увел «полечить», — делаю я кавычки в воздухе.

— Я же искал тебя потом!

— Искал? — не верю я своим ушам.

— Да. Каждый день приезжал в клуб, расспрашивал персонал и завсегдатаев, ты же не оставила мне ни одной подсказки! Убежала, словно за тобой гнались!

— То, что я уехала с незнакомцем из клуба, случилось у меня впервые в жизни. Я испугалась. Поэтому удрала.