не узнали из несравненно обширнейшего и гораздо более ценного запаса знаний, установленных целыми веками научного исследования.

§ 343. С какою целью было сделано это общее замечание и приведены эти пояснительные примеры? Цель та, чтобы подготовить путь для дальнейшего пояснения, теперь нас касающегося. Обиходные суждения в области политики глубоко испорчены этим смешением целей со средствами; преследование средств приводит к пренебрежению целями. Отсюда, между прочим, иллюзии, господствующие относительно так называемых политических прав.

В строгом смысле нет никаких настоящих прав, кроме тех, которые уже были рассмотрены. Права, как мы видели, это не что иное, как разные стороны общей свободы, дозволяющей человеку достигать жизненных целей лишь с такими ограничениями, которые зависят от присутствия других людей, подобным же образом преследующих такие же цели. Стало быть, если свобода человека не ограничена никакими дальнейшими способами, то он обладает всеми правами. Если неприкосновенность его тела не испытывает ни малейшего ущерба; если его движение и перемещение не испытывает никаких препятствий; если его право собственности на все им заработанное или иначе приобретенное вполне уважается; если он может дарить или завещать что угодно, заниматься чем угодно, заключать контракты или меняться с кем хочет и чем хочет, придерживаться каких угодно мнений и выражать их словесно и печатно и т. д. – то после этого ему не остается ровно ничего требовать под именем «прав», если придавать этому названию надлежащее значение. Всякие другие притязания, которые он может иметь, должны быть иного рода – их нельзя признавать правами. Много раз и различными способами мы убеждались в том, что права, настоящим образом так называемые, вытекают из законов жизни, поскольку она протекает в общественном состоянии. Социальные учреждения могут быть таковы, что права признаются всецело или же пренебрегаются в большей или в меньшей степени. Социальные учреждения не могут создать прав: они могут лишь сообразоваться с ними или не сообразоваться. Такие стороны социальных учреждений, которые образуют то, что мы называем правительством, служат орудием поддержания прав, иногда в большей степени, иногда в меньшей; но какова бы ни была эта степень, эти учреждения – простые орудия, а то, что в них может быть названо правом, должно считаться таковым лишь в силу их способности поддерживать настоящие права.

Но по причине тенденции заниматься средствами и сообразно с этим исключать вопрос о целях, мы видим, что те правительственные учреждения, которые приводят к поддержанию прав, начинают сами рассматриваться как нечто правовое или даже начинают занимать передовое место в категории прав. То участие в политической власти, которым обладают граждане у наиболее передовых наций и которое, как показал опыт, является хорошей гарантией жизни, свободы и собственности, рассматривается так, как будто притязания на это участие имеют ту же природу, как и притязания на жизнь, свободу и собственность. Однако между тем и другим нет родства. Подача голоса, рассматриваемая сама по себе, нисколько не обеспечивает жизни вотирующего и вовсе несравнима с разными видами свободы, получившими правильное название прав. Все, что мы можем сказать, это разве то, что свойственная каждому гражданину привилегия этого рода доставляет гражданам вообще возможность препятствовать нарушению их прав; этой способностью они могут пользоваться с благими намерениями, но бывает и обратное.

Смешение средств с целями в этом случае было почти неизбежным. Контрасты между состоянием разных наций и состоянием одной и той же нации в разные эпохи внушили людям сильное убеждение в пользу той общей истины, что если правительственная власть находится в руках одного или же немногих, ею воспользуются на благо этого одного или немногих людей; и явилось убеждение, что многие при этом потерпят ущерб. Другими словами, полагают, что лица, не обладающие властью, подвергнутся более значительным помехам и тягостям, нежели власть имеющие; у них будет отнята та свобода, ограниченная лишь свободою других, которой требует справедливость; права их будут более или менее попраны. Но так как опыт показал, что вслед за более широким распределением политической власти следует убыль подобного рода правонарушений, то и вышло, что поддержание народной формы правления стали отожествлять с поддержанием прав. Возможность подавать голос, т. е. орудие для поддержания прав, стало рассматриваться как особое право – и даже часто оно узурпирует в общем мнении место, принадлежащее настоящим правам.

Насколько это справедливо, мы узнаем, заметив, что там, где так называемые политические права составляют всеобщее достояние, настоящие права часто бесцеремонно попираются. Во Франции бюрократический деспотизм при республике так же велик, как он был при империи. Вымогательства и насильственные меры не менее многочисленны, и, как было замечено делегатами английских рабочих союзов на одном конгрессе в Париже, посягательство на гражданскую свободу во Франции доходит до пределов, составляющих «позор и аномалию для республиканской нации». То же в Соединенных Штатах. Всеобщая подача голосов не предупреждает продажности муниципальных властей, которые налагают тяжкие подати и не делают ничего путного; она не предупреждает также роста общих и местных учреждений, посредством которых каждый гражданин вынужден отдать свои права в руки заправилам и интриганам; не препятствует и тому, чтобы граждан стесняли в их частной жизни, приказывая им, чего они не должны пить; или тому, чтобы чудовищное большинство потребителей было подвергаемо тяжкому обложению при посредстве охранительного тарифа ради блага ничтожного меньшинства фабрикантов и рабочих; даже не доставляет людям достаточной охраны от насильственной смерти, но во многих штатах допускает частые убийства, которым могут препятствовать лишь блюстители правосудия; но они сами подвержены опасности быть застреленными во время выполнения своих обязанностей. Впрочем, результаты почти таковы и у нас самих. Не только не достигнув лучшей охраны настоящих прав, недавние расширения политических вольностей привели лишь к более значительному нарушению таких же вольностей. Явилось большее число приказаний делать то, не делать другого, причем более прежнего посягают на кошельки граждан.

Таким образом, как здесь, так и за границей мы имеем вполне ясное опровержение господствующего мнения. Крайний случай это тот, когда люди пользуются так называемыми политическими правами для того, чтобы лишиться возможности сохранить свои права в настоящем смысле этого слова, как, например, произошло при плебисците, избравшем Наполеона III. Опускаясь от этого случая к тем, когда люди допускают над собою насилия, вроде того, что их детей принуждают обучаться грамматике и болтать о королях, нередко в ущерб питанию и крепости тела, мы во всех случаях не находим воображаемого тожества. Хотя так называемыми политическими правами можно пользоваться для поддержки свободы, но иногда они не имеют этого значения, и порою даже ими можно пользоваться для установления тиранического правления.

§ 344. Кроме смешения средств с целями, есть еще