А главное — теперь формалист подполковник не сможет просто забыть об этой драке. Он может не форсировать расследование, вообще засунуть дело подальше в стол, но бумаги никуда не денутся, и в любой момент их можно будет извлечь из-под сукна — добротные, веские, оформленные по всем формальным правилам.

К саентологам Денис уже не пошел. Подполковник в данном случае был прав, предъявить саентологам ему было нечего, а рассчитывать на их откровенность — глупо. Не станут же они давать показания против самих себя.

Он вернулся в контору и обязал Агеева с завтрашнего дня засесть поблизости от Гуманитарного центра с фотороботами и проверить всех входящих и выходящих на портретное сходство. И когда оно обнаружится, тогда и появится предмет для разговора.

С этого дня, как только выпадал свободный денек, Ирина приходила во двор на Алтуфьевском и усаживалась на скамейку в надежде узнать что-нибудь новое. Торопова она вычислила быстро — шатен. За рулем всегда был он. Но с приятелем своим почти никогда не расставался. Утром, часов около девяти, Торопов выходил из дому, заезжал за брюнетом, и они отправлялись в тренажерный зал, находясь там до обеда, — либо они там работали, либо вообще нигде не работали. Приятель жил недалеко на Бибиревской, и тренажерный зал был тут же рядом — в Бескудникове. Ирина однажды не поскупилась на такси и проследила утренний маршрут «объектов наблюдения». На этом, правда, ее успехи и ограничились, но сдаваться она не собиралась.

Если бы кто-нибудь спросил ее, что она, собственно, собирается обнаружить, чего хочет добиться, изображая из себя детектива, она бы вразумительно и не ответила. Но она располагала двумя фактами: подозрительный инфаркт Кропоткина и еще более подозрительная автокатастрофа, в которой разбилась «скорая». А Торопов с приятелем были и там, и там (поскольку с брюнетом Торопов не разлей вода, очевидно, и во дворе Кропоткина они находились вместе).

Наверное, поговори Ирина с мудрым человеком, с Лидией Федоровной например, та сказала бы: не лезь не в свое дело, такими вещами должна заниматься милиция. И это правильно, только… Только что могла Ирина рассказать в милиции, если бы решилась туда обратиться?

В крови Кропоткина обнаружена малая концентрация сердечного гликозида.

И что?

Вот именно, что ничего. Препараты из ряда сердечных гликозидов используют при лечении нарушения ритма, мерцательной аритмии например.

Борис Шаповалов так ей и сказал:

— Ничего подозрительного. Концентрация низкая, ну выпил старик таблетку-другую, когда почувствовал, что сердце покалывает. Наверное, еще утром выпил в день смерти.

— Но домработница же сказала, что он никаких лекарств не принимал, — возразила тогда Ирина.

— И ты ей веришь? Наверняка глупая баба, только и знает, как щи варить.

— И в акте вскрытия я не видела подробного описания состояния кожных покровов, не было у него следов от укола где-нибудь в неподходящем месте?

Борису, даже несмотря на очередную бутылку пива, эта тема надоела до чертиков:

— Кто стал бы его с лупой изучать, если труп не криминальный?! Может, он на кнопку сел — студенты подложили, или в метро — на чью-то авоську с гвоздями.

Бориса Ирине пришлось оставить в покое. Но он ее ни в чем не убедил. До этого инфаркта у Кропоткина с сердцем все было в порядке, Ирина специально поинтересовалась у участкового терапевта. Гастрит у него был, язву желудка подозревали, артрит лечил профессор, но на сердце никогда не жаловался и давление как у юноши: 125 на 80.

А между прочим, если здоровому человеку ввести внутривенно струйно четыре-пять кубиков сердечного гликозида, то у такого человека сердечный ритм нарушится необратимо. И это вполне может привести к смерти.

Так ли случилось с профессором, или ничего похожего не было вовсе, и вообще, кому понадобилось доводить Кропоткина до инфаркта и зачем — своими силами Ирина выяснить не могла. Но ведь исключить-то нельзя!

И в ДТП со «скорой» — пока журналиста готовили к отправке, а машина стояла во дворе больницы без присмотра, тормоза могли быть испорчены. На этот счет Ирина проконсультировалась у Миши.

Однажды как бы невзначай поинтересовалась:

— Миш, а как вывести из строя тормоза в автомобиле?

— А вам зачем, Ирина Николаевна? — Водитель удивился. — Вы же врач, а не наоборот?

Так что совсем уж незаметно и ненавязчиво все выяснить не вышло, но Ирина постаралась замять ненужные подробности.

— Я чисто теоретически.

— Ну чисто теоретически по-разному можно… — поскреб в затылке Миша. — Можно под капот залезть, отсоединить трубки и откачать тормозную жидкость, можно колодки изуродовать, можно педаль отпилить, наверное, еще как-то можно…

— Нет, педаль, колодки, капот — это не годится. Как бы так, чтобы быстро, надежно и не привлекая к себе внимания?

— Вам точно чисто теоретически? — насупился Миша. — Я вас плохому учить не хочу.

— Совершенно теоретически, — поклялась Ирина.

— Ну… Тогда, например, если машина, скажем, стоит с вывернутыми колесами… Водитель как бы припарковался и заранее колеса вывернул, чтобы потом выезжать проще было. Можно около колеса присесть и буквально в секунду перерезать одну трубочку — тормозная жидкость и стечет. Только эту трубочку я вам не покажу, не просите даже!

— Не буду. Мне же теоретически, понял?

Потом Миша целое дежурство еще подозрительно косился на Ирину, очевидно мучительно соображая, зачем ей понадобились такие знания? Но к следующему дежурству уже обо всем забыл. Или не додумался связать ее вопросы с аварией, в которой разбилась перевозившая журналиста «скорая».

Журналист ли должен был погибнуть в той аварии, водитель или фельдшер, которая тоже не выжила? И этого Ирина не знала. Так что в милицию ей идти не с чем. Доказательств нет, улик нет, есть только предположения, которые наверняка никто и слушать не станет. И есть два человека, которые… не дай бог, конечно, вдруг снова окажутся поблизости от очередного подозрительного трупа.

Как-то раз, придя на «лавочное дежурство», она обнаружила, что место ее занято воинственного вида старушенцией. Нацепив на кончик носа огромные очки, бабуля изучала передовицу «Известий». Покрутившись вокруг, Ирина не нашла другой скамейки, где можно было бы пристроиться, пришлось сесть рядом с пенсионеркой. И бабушка конечно же мгновенно отложила газету и поинтересовалась:

— Ждете кого-то?

— Да нет, я недалеко работаю, вот и прихожу сюда немного посидеть после работы…

— А кем вы работаете? — Старушка начинала «разгоняться».

— Секретарем, — бессовестно соврала Ирина. Ни за что не признаюсь, кем работаю, а то не отстанет, старикам только дай поговорить о болячках — не остановишь.