– Отставить! – снова рявкнул майор, применив испытанныйметод.

Но второй раз окрик сработал хуже. Секретарша продолжалаплакать, хотя уже не так громко. Наконец она пару раз всхлипнула и затихла.

– Так… – задумчиво проговорил майор, – больше ничего выне можете вспомнить? Никаких разговоров, никаких намеков, по которым можно былобы понять, куда увезли Жанну Георгиевну?

– Ничего! – секретарша помотала головой.

– Если вы не против, я должен осмотреть кабинет ЖанныГеоргиевны! – проговорил майор, поднимаясь.

Секретарша закивала и торопливо открыла перед ним дверькабинета.

Майор огляделся, обошел кабинет по кругу, заглядывая во всеуглы, потом отдельно осмотрел стол.

Не найдя ничего стоящего внимания, он уселся на местонотариуса и задумался.

– Говорите, они с Толяном… ну, с этим бритым, один на одинразговаривали?

Секретарша часто закивала.

– Но о чем – вы не слышали?

Секретарша так же часто замотала головой.

– Да… – протянул майор, – никаких зацепок…

Он машинально выдвинул верхний ящик стола, вытащил смятуюполупустую пачку сигарет.

– Жанна Георгиевна много курила… – сообщила секретарша иснова всхлипнула, – как же она без сигарет…

– И не только без сигарет… – проговорил майор, подняв состола маленький металлический предмет, – зажигалку она тоже забыла.

– Да что вы! – секретарша протянула руку и взяла у негозажигалку: – Это не ее!

– Не ее? – заинтересованно переспросил майор. – Выуверены?

– Конечно! У нее зажигалка дорогая, роскошная, от Картье, аэто – дешевка какая-то…

– Вот как? – майор снова отобрал зажигалку у девушки ипринялся разглядывать. – Откуда же тогда эта? Наверное, кто-нибудь изпосетителей забыл?

– Да, – кивнула девушка, – этот, который ее увел.Ну, бритый, в галстуке…

– А почему вы думаете, что именно он? Может быть, еще донего…

– Нет, до него я в кабинет заходила, и никакой зажигалки настоле не было. И вообще сегодня кроме этих бандитов у нас была только старушкаБаранова, по поводу завещания… божий одуванчик, она уж точно не курит. И ещепрофессор Черемыкин, насчет доверенности.

– Так, может, этот профессор и оставил зажигалку?

– Нет, что вы! Профессор – он за здоровый образ жизни, непьет и не курит…

– Ясно… – протянул майор, разглядывая зажигалку.

На одной из серебристых сторон был выгравированравносторонний пятиугольник, по другой стороне бежали мелкие буквы, складывавшиесяв странное слово.

– Нотамраф, – прочитал он удивленно. – Что бы этозначило?

Он наморщил лоб. Какая-то смутная мысль шевельнулась вголове, но тут же исчезла.

– Когда они уехали? – спросил наконец майор,повернувшись к секретарше.

– Около часу, – сообщила она. Продольный повернулся кнастенным часам. .. и его брови полезли на лоб.

– Что это за странные часы? Как по ним узнать время?

– А! – усмехнулась секретарша. – Это такие часыприкольные. Жанне Георгиевне клиент один подарил. Они и ходят задом наперед, ицифры у них наоборот расставлены…

– Задом наперед! – оживился майор. – Так и назажигалке этой слово задом наперед написано!

Он поднес к глазам зажигалку и прочел:

– Фарматон!

– Фар-ма-тон, – с трудом разобрала Ирина стершуюсянадпись на старой вывеске. – Катерина, с чего ты взяла, что именно в этомангаре находится мебель?

– Не знаю… – честно ответила Катя и потянула носом, –по запаху, что ли…

– Пахнет противно, – согласилась Ирина, – тольконе мебелью, а косметикой дешевой.

– И еще мылом хозяйственным, вот! – определилаКатя. – Помню, соседка Зоя Семеновна вечно белье замочит, и оно стоит,воняет… в кухню не войти!

– При чем тут мыло… – тихонько ворчала Ирина, носогласилась, что нужно войти в ангар – надо же с чего-то начинать…

Катерина решительно направилась к приоткрытой двери подвывеской, но подруга дернула ее за рукав.

– Ты что? Думаешь, нам позволят рыться в чужой мебели? Какты объяснишь им про чемодан?

Из ангара послышались мужские голоса, Ирина едва успелаутянуть Катьку за огромную деревянную катушку для кабеля, которая валяласьпоодаль.

– Вообще безобразие, – пыхтела Катерина, – этотстарый мухомор охраняет склад, как будто это секретный объект какой-то, а натерритории у них форменный кавардак. Мусор вокруг валяется, пыль, номеров на ангарахнету!

Да прекрати ты, услышат! – прошипела Ирина, потому чтов этот самый момент на порог ангара вышел высокий парень в кожаной куртке.Густые сросшиеся на переносице брови придавали ему особенно мрачный вид.

– Давай его спросим! – оживилась Катя. – Может, онвидел, куда мебель сгрузили?

– С ума сошла! Мы же сюда тайком проникли, в лучшем случаенас выведут с позором!

Парень бросил окурок в их сторону и ушел. Короткимиперебежками подруги обогнули ангар и в дальнем его конце увидели обычную дверь– старую и рассохшуюся. Дверь была заперта на допотопный висячий замок. Иринапокачала замок, неуверенно подергала дверь, но только вымазала руки в ржавчине.Тогда Катя, недолго думая, схватила валявшуюся чуть в стороне арматурину,засунула ее в пробой и дернула. Трухлявое дерево не выдержало, пробой выпалвместе с замком прямо Катерине на ногу.

– Все! – страшным голосом сказала она. – Моемутерпению пришел конец!

И устремилась в темноту ангара с железной палкой наперевес.Ирина едва поспевала за ней, следя, чтобы Катька в запале не своротилачто-нибудь по пути и не устроила шум.

Однако Катин пыл угас, когда она услышала громкие мужскиеголоса, раздававшиеся в глубине ангара. Голоса спорили о чем-то, причем интонациибыли весьма угрожающими. В ангаре было полутемно и грязно, по стенам тянулисьметаллические стеллажи, заполненные картонными коробками. Одна коробкапорвалась, из нее высыпались прямо на пол какие-то тюбики и коробочки.

– Наверное, фирма разорилась, осталась всякая ерунда… –прошептала Ирина, – что-то мне подсказывает, что эти люди не имеют к фирме«Фарматон» никакого отношения. Катька, может, уйдем? Нет же здесь никакоймебели…

Но Катерина уже зашла за угол, поднялась по лесенке сжелезными ступенями и остановилась перед железной же дверцей. Ирина успелаподумать, что раньше там был, наверное, кабинет завскладом. Дверь была заперта,но ключ вставлен снаружи. Катерина отперла дверь, положив свою железяку на пол,и зашла внутрь. Тотчас послышался ее приглушенный визг, и Ирина взлетела полестнице, чтобы спасти подругу, чего бы ей это ни стоило.