— Потому что ты слишком далеко от меня, чтобы мы могли делать что-нибудь другое.

Его сердце сделало скачок вверх.

Улыбаясь, Джессика встала.

— Продолжайте наслаждаться прекрасным днем, мистер Колфилд. Думаю, я вернусь к блаженному отдыху в постели, чтобы к ужину восстановить силы и обрести необходимое очарование.

Она вернулась в свою каюту, где Бет уже прилежно трудилась над ее туалетами, стараясь придать им свежий вид.

— Да вознаградит Господь мистера Колфилда, — сказала Бет, прерывая свое занятие. — У вас в глазах грешный блеск.

— Неужели?

— Вы и сами это знаете, — улыбнулась Бет. — Впервые за долгие годы я вижу вас такой.

От этих слов на лице Джессики расцвела улыбка. Умеряло радость Джессики лишь чувство страха, что подобное счастье недолговечно. И что она неспособна надолго удержать такого мужчину, как Алистер Колфилд. И не потому, что была недостойна его, а потому что были женщины достойнее ее, способные дать ему то, чего она дать не могла, — опыт, приключения и детей.

Джесс сняла шаль, и улыбка ее померкла. Они оба были молоды. Для человека, достигшего в жизни столь многого, у Алистера впереди была еще масса времени, чтобы жениться и завести детей. Сейчас он мог не понимать, какие инстинкты в нем дремлют, но она это знала. И именно ей следовало поступить правильно, проявив чувство ответственности в оценке их отношений.

Алистер постучал в дверь, и Джесс тотчас узнала его обычную быструю манеру стучать. Бет тихо рассмеялась и повесила на сундук платье, над которым трудилась. С широкой улыбкой на лице она открыла дверь.

— Добрый день, мистер Колфилд.

Джессика стояла спиной к двери, закрыв глаза в предвкушении, услышав его мягкий выговор.

— Я вам еще понадоблюсь, миледи? — спросила Бет.

— Нет, благодарю тебя. Можешь провести этот день как хочешь.

Как только дверь закрылась за Бет, она услышала глухой звук приближающихся шагов и мгновением позже оказалась прижатой к перегородке тяжелым телом безумно возбужденного мужчины шести футов ростом. Восхищенная этой вспышкой желания, Джесс обхватила руками поджарое тело Алистера и со страстью ответила на поцелуй.

— Кокетка, — бросил он ей, скользя губами по ее подбородку. — Ты намеренно стараешься подогреть мое безумие.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Он прикусил мочку ее уха, а она со смехом отклонилась и изогнулась. Взгляд ее упал на папку, которую он уронил на пол, и она замерла.

— Раз ты больше не расположена быть со мной, — проворчал Алистер вполголоса, кипя от неудовлетворенного желания, — я собираюсь заставить тебя заплатить за то, что ты дразнишь мужчину, уже неделю страдающего без тебя.

— Я не могу сказать, что не расположена, — возразила Джессика с отсутствующим видом, зачарованная зрелищем белых листов, выглядывающих из небрежно завязанной папки.

— Я уже два дня, как готова быть с тобой.

Алистер отпрянул:

— Прошу прощения.

— Что это?

Джесс выскользнула из его объятий и наклонилась к бумагам, разбросанным по полу.

— Два дня, — повторил он.

Джесс открыла черную кожаную папку, почувствовала, как у нее захватило дух.

— Бог мой, Алистер… Они удивительные…

— Удивительно то, что ты не испытываешь ни малейшего желания быть со мной.

— Не говори глупостей. Женщина должна быть мертвой, чтобы не желать тебя.

Джесс продолжала разглядывать свой портрет, начертанный изящными карандашными линиями. На верхнем рисунке она была изображена на палубе, где сидела всего несколько минут назад, и это объясняло, зачем он так пристально наблюдал за ней.

— Так вот какой ты меня видишь?

— Ты такая и есть. Черт возьми, Джесс! Всю последнюю неделю я умирал без тебя. И ты должна была это знать. Ты не могла этого не замечать.

Она нежно прошлась кончиками пальцев по линиям рисунка. Алистер запечатлел ее красавицей с нежными чертами лица и мягкими глазами. Никогда она не видела себя прекраснее.

— Да, — выдохнула она рассеянно, — было бы невозможно игнорировать твое состояние, особенно когда ты упираешься мне в спину органом, стремящимся войти в меня.

— Не шути, — возразил он. — Объясни!

— Неужели я и правда так выгляжу?

— Ты именно такая, когда смотришь на меня. Если ты мне не ответишь, Джесс, то и я не отвечаю за свои действия.

— Я хотела бы, чтобы ты знал, что я жажду твоего общества гораздо больше, чем того наслаждения, которое ты снова и снова мне даешь.

Джесс зашуршала бумагами, перетасовывая их, и замерла, найдя один, где была гораздо моложе, чем теперь, да и бумага пожелтела от времени. Девушка, изображенная на рисунке, казалось, была захвачена художником врасплох, и лицо ее определенно выражало вожделение. Ее глаза были широко раскрыты, зрачки расширены, губы разомкнуты, и казалось, она задыхается.

— Алистер…

— Та ночь в саду.

— Как же ты, сумевший так меня изобразить, можешь сомневаться в моей страсти к тебе?

Он взял рисунки у нее из рук и бросил на стол.

— Клянусь, ты сведешь меня с ума.

Алистер снова пригвоздил ее к перегородке, и его мускулистое бедро оказалось между ее ногами. Его руки упирались в дерево по обе стороны от ее головы, а яростный взгляд теперь был устремлен на нее.

— Ты терзаешь меня.

— У меня не было такого намерения, — возразила она честно, чувствуя, как в теле ее разгорается пламя из-за его напористой и агрессивной близости. — Лично я так впечатлена твоими рисунками и так удивлена твоим талантом, что от этого у меня болит сердце.

Его твердые губы прогулялись по ее виску.

— Только сердце? — спросил он хрипло и переменил положение так, что его колено оказалось упирающимся в ее интимное место.

На мгновение Джессика закрыла глаза и впитывала ощущение его близости — горячего жесткого тела и уже привычный и любимый запах кожи. Его желание проникало в нее, пронизывало ее поры, достигало костей и превращало в жаждущую распутницу.

— Я пожелала тебя в тот самый момент, как только увидела, — призналась Джесс, увлажняя языком пересохшие губы. — И с каждым часом хочу все сильнее.

Его синие глаза потемнели от желания.

— И ты можешь быть со мной ежечасно.

Она провела рукой по его панталонам и почувствовала, что возбуждается все сильнее, а между ног у нее возникло ощущение жара и влаги.

— Секс — твоя природа. Ты источаешь его, как пьянящий и сводящей с ума аромат. Но как я могу думать, что ты выделяешь меня из толпы других женщин, желающих тебя, если не покажу тебе, что хочу владеть не только твоим телом?