уж ты и переродишься. — она погладила пушистого по голове. Тот поднял глаза. В уголке правого проявилась еле заметная слеза — Ну, что ты, чёрненький? Что ты, милый? Не горюй, справимся.

Кот, мявкнув, отвернулся и замурлыкал, давая невербальное разрешение на любые действия незнакомки.

Девочка на цыпочках прошла к печке. Отодвинув заслонку, седоволосая осмотрелась. Обычная изба: тут лапти, там тулуп. Чего о таком жалеть вольному животному?

— Ну, пошли, котик? — девочка снова бросила зеркало на пол, послышался глухой стук.

Бабка вскочила, озираясь, но быстро успокоилась, никого не обнаружив. Спохватилась в секунду и также быстро обмякла, приметив, что заслонка не установлена. Теперь она снова задремала, привычно свесив голову.

На поле, неподалёку от резной избы, появилась девочка в белом платьице.

— Ну вот, ты и тут. — сгибаясь, сказала она. Аккуратно расцепив руки, Мара выпустила кота на волю. Тот, недолго думая, рванул вдаль.

— Чой учинила, окаянна?! — издалека послышался недовольный голос старика. Развернувшись, девчушка увидала, как, ловко перебирая посохом, что казался обыкновенной палкой, и ногами, что выглядели старше, чем самая старая древесная кора, нёсся Ярило — Ай, бестолочь! Ай, дурная! — подбегая, он приобнял ребёнка — Ну, чавой ты рванула? Ну, куда? В твоём возрасте? Ну, какой?

Марка улыбалась, поддаваясь объятиям.

— Дядь Ярилко, так ведь не впервой. — успокоила она.

Мужик медленно отодвинул тельце от себя. Взгляд с испуганного сменился на грозный.

— Как это?

— А так, я ж давно туда — сюда хожу. Вот, только сегодня с собой забрала, котика — то! А так я ни — ни! Так ни — ни!

— Так, ты туда — сюда что ль щеголяешь? А Морана знает?

Серые глазки растерянно забегали. Девочка мельком повернулась к терему, и, вздрогнув, вернулась взглядом к седому:

— Не знаю. — тихо соврала она.

— Ой, горе луковое! — дедок приподнял девчонку. Посох исчез, дряхлые руки начали преображаться в подтянутые, добрые. Седые волосы окрасились в чёрный, колпак теперь украшал голову молодого голубоглазого парня. Спина величаво расправилась — Вот, что с тобой, Марка, делать?

— Дед Ярилко, а я… А я когда так же смогу? — рассматривая сажные патлы, спросила девочка. Она быстро отвлеклась от нравоучений деда, потому, как и деда перед ней боле не было.

— А вот когда с Мораной — то сольётеся, тогда — й и смогёшь. — теперь старческие обращения казались неуместными. Юноша уставился в даль, высматривая здание.

— А ежель не сольёмся? — не отводя взгляда, вопрошала Мара.

Ярило остановился и уставился на свою собеседницу:

— Это как так?

— Ну, так. — спокойно ответило дитя — Ведь Морана людей губит. Да за любой пустяк, дядька Ярилко! Там мальчонка упал — режь нить, говорит! А он ведь просто поцарапался. Там вон девушка, молодая, красива — а — а — я, — блондинка аж глаза прикрыла, вспоминая образ — Нет и всё. Режь. А причина знаешь кака? Зацепилась за веточку берёзки. Здоровье, говорит, хилое. Вижу так. А недавно парнишка в самом расцвете сил, на Купалу — то, как похож! Забирай, всё твердит. Ты, говорит, мала, чтоб мне перечить. Твоё дело — делать.

— Так, ты ж мала. — подсаживая вновь девчонку, согласился Ярило — Что ж теперь поделать? Делай, раз говорит. Твоё дело — исполнять. Потом решать будешь.

— Как сольюсь?

— Как сольёшься.

Пара растворилась в воздухе. Они появились чуть погодя, прямо возле ворот, теперь освещавшегося факелами терема. Вечер потом, прошёл весело, все плясали да веселились. Ребятишки играли подле своего стола, зрелые расположились за длиннющим, накрытым яствами.

Танцы и гул стояли в тереме до поздней ночи, а как время пришло расходится, взрослые вмиг обратились старцами, кроме седовласой женщины, торжественно восседающей во главе застолья.

— Как преемницу растишь, Морана Батьковна? — заговорил, сидящей подле, Ярило — Трудно ли, аль всё чин по чину?

Седоволосая еле заметно улыбнулась:

— Приемлемые тяготы. — она потянулась за деревянным кубком.

— Ты ж, поди — кый, малютку к вину — то не приучашь, ай? — послышалось с другого конца стола.

— А тебе, Несреча, всё расскажи! — по залу прокатился смех.

— И то правда, правда! — кричали ото всюду — В каждой бочке!..

Сама Несреча, уже обратившаяся старухой, сидела в расписном платье, с красивыми золотыми узорами. Она недовольно поёжилась и потянулась за куриной ножкой, одиноко лежащей на подносе. Когда почти ухватилась, другая бабушка, в платье более пастельных тонов, по фасону, однако, мало отличающемуся, накрыла трухлявую руку, своей.

— Ну, будет жадничать, Несреча. Оставь младым — то, куда в себя пихаешь. Лопнешь ведь, аки пузырь.

Бабка отшвырнула советницу и взялась за ножку:

— Молодые на то и молодые, чтобы себе яства добывать! А я стара, мне нужно удобство, покой!

Богиня в пастельном платье обвела «жадину» взглядом.

— Да будет так. — кивнула она — Морана, сестрица! — весь стол обратил внимание на поднимающуюся бабушку— Пора нам прощаться, милая родственница! Не поминай лихом, коль что не так!

— Рада! — Седовласая подскочила и отдёрнув чёрный плащ, чуть ли не вприпрыжку, понеслась на встречу прощавшейся — Ах, сестрёнка! Так не хочется тебя отпускать, Рада!

— Так ведь и честь знать надо… — смущённо проговорила бабушка — Ну, будет уж! — она сильно обняла седоволосую — Сил тебе, Марочка!

Женщина засмеялась:

— Отошло уж от меня то имя, сестра! Вон, Марочка! — Слегка присмотревшись, глаза седоволосой удивлённо округлились. На платье, в самом низу, да ещё и сзади, она приметила еле заметное серое пятно, которое преемница, видно оставила, забирая кота. Попрощавшись мельком с приобнимавшей её Радой, она рванула к девочке.

Кинув шипящее «За мной, немедленно.»— женщина скрылась за углом.

Марка, ещё недавно веселящаяся со Сном, поймала на себя сочувствующий взгляд брата.

— Ну, радует одно. Ты хоть не помрёшь. — улыбаясь, подбодрил мальчик.

Когда девочка прошла в комнату, дверь резко закрылась, оглушая грохотом всех находившихся в тереме. Огромный стул, подбежав сзади, усадил её на сидушку и поскакивая, притащился к столу возле окна.

За деревянным, перебирая пальцами, восседала Морана. Плащ сменился привычным, элегантным платьем. Чёрный бархат аккурат обволакивал тонкую талию, грудь подчёркивало глубокое декольте. Глаза сверкнули недобрым огнём:

— Рассказывай. — повелела женщина — Утаишь что, я узнаю. Но тебе хуже будет.

Марка сглотнула. Так страшно ей не было давно. Что делать? За правду — наказание, за неправду — наказание. Выбрать меньшее? Ай, да чёрт с ним!

— Я была в избе. — робко начала девочка.

— Так. — спокойно поддержала собеседница — Дальше. Или мне из тебя информацию волоком тащить придётся?

Марка стыдливо опустила взгляд.

— Я кота забрала.

Женщина угрожающе поднялась и медленно подошла к окну. Она уставилась вдаль, очевидно, ожидая продолжения.