Боже мой, я тут балаболю об улицах и Консу, а ведь хотел поведать об отеле «Марквик»! Ну да еще не поздно это сделать. Без долгих слов я беру тебя за руку и веду к своему номеру.

Отель расположен на территории Имперской фактории, одной из интереснейших в Городе чужаков. Свое название она получила благодаря тому, что некогда принадлежала Австро-Венгерской империи; нынче здесь почти нет австрийцев, но двуглавый орел Габсбургов по-прежнему украшает ее ворота (потому-то местные и называют ее «Фактория орлов-близнецов»).

Мистер Марквик управляет отелем вместе со своим другом мистером Лейном. Оба приехали в Китай еще юношами, служили в Ост-Индской компании (первый — стюардом, второй — дворецким) и стали друзьями навеки. Выглядят они забавно, как персонажи одной детской песенки: мистер Лейн — низенький толстый весельчак, а мистер Марквик — долговязый бука, как будто к чему-то принюхивающийся. На первом этаже своего заведения они держат лавку, где торгуют всякими европейскими товарами: элем Ходжсона[40], йоганнисбергскими винами, рейнским кларетом, зонтами, часами, секстантами и прочим. Здесь же кофейня, вызывающая громадное любопытство китайских гостей анклава, и, конечно, ресторан с невероятно интересным меню, ибо мистер Марквик наловчился приспосабливать китайские блюда к европейскому вкусу. Одно его творение под названием чоп-шуй[41] настолько популярно у мореходного племени, что ему предлагают любые деньги за рецепт, но он не соглашается его раскрыть. Еще он изобрел великолепный соус, сдобрив его китайскими приправами; местные старожилы уже не могут обойтись без этого «кетчупа Марквика».

Собственно отель занимает верхние этажи и несколько соседних строений, некогда, видимо, роскошных, но уже давно обветшавших и очень нуждающихся в ремонте. Ныне это лабиринт темных, затянутых паутиной коридоров (зато в них легко скрыться от всякого подозрительного постояльца). Сырые комнаты обставлены скудно, однако весьма недешевы — доллар в сутки! Конечно, я бы не осилил такую плату, но мне, дорогая Пагли, в кои-то веки повезло: вечно принюхивающийся мистер Марквик, выделив меня из массы клиентов (наверняка он навел кое-какие справки обо мне и моем «дядюшке»), за полцены предложил мне нечто вроде мансарды под самой крышей! Если бы ты увидела эту комнату, милая Пагли, ты бы влюбилась в нее так же сильно (или почти так же), как я. Она маленькая, в ней гуляют сквозняки, но благодаря большому окну с крохотным балкончиком здесь море света. Окно — лучшее, что есть в этой комнате; поверь, любезная Пагли, я готов целыми днями сидеть возле него и смотреть на майдан с его бесконечной и непревзойденной суматохой.

Еще один большой плюс моего жилья в том, что оно свело меня с весьма необычным человеком — соседом-армянином, обитающим этажом ниже. Он побывал всюду и говорит на стольких языках, что куда там толмачу. Я еще не встречал мужчину столь впечатляющей наружности и столь любезных манер… (нет-нет, моя дорогая маркиза де Пагладур, не подумай, что я нашел Друга моей мечты, ибо он годится мне в отцы и, кажется, обременен выводком детей). Мистер Карабедьян слегка напоминает наших калькуттских армян; он вырос в Каире и ремеслу часовщика обучился у француза, прибывшего в Египет вслед за наполеоновской армией (ты не поверишь, но мой сосед вживую встречался с Бонапартом!). Рекомендуется он «мастером динь-дон», ибо торгует карманными и прочими часами и музыкальными шкатулками, которые на кантонском диалекте так и называются — динь-дон. Спрос на его товар велик, некоторые экземпляры стоят тысячи долларов (одни часы были куплены для императора и отправлены в Пекин!). Распродав свой товар, мистер Карабедьян закупает изрядную партию часов местного производства, отменного качества и очень дешевых, и затем с большой выгодой сбывает их в Индии и Египте.

Он очень давно ездит в Кантон и в курсе всех местных сплетен: кто с кем дружит, а с кем в контрах, кого нельзя сводить вместе на званом обеде. Да-да, милая Пагли, даже в сем крохотном обществе свои клики и камарильи. Есть даже этакие королевские особы или, по крайней мере, некоронованные короли: скажем, мистер Уильям Джардин, магнат шотландских кровей. Мужчина он представительный — высок ростом и удивительно моложав для своих пятидесяти с лишним. Папаша мой написал его портрет, которым все восхищались; признаться, и я был в восторге от него, пока не увидел модель во плоти. Пожалуй, художник слегка польстил оригиналу. Будь я автором портрета, я бы подал объект в манере Веласкеса, запечатлевшего Филиппа IV, короля Испании. Холеное лицо мистера Джардина точно так же излучает властность и самодовольство. В Кантоне он начинал врачом, поведал мистер Карабедьян, но потом медицина ему прискучила и он переметнулся в торговлю, где сколотил миллионы, в основном на продаже опия. Он так энергичен, что в своей конторе не держит стульев, дабы ничто в ней не располагало к праздной болтовне и лени. Фирма его называется «Джардин и Мэтисон», но его партнер фигура незначительная, и наш магнат редко появляется с ним на людях. Чаще всего он ездит за границу в компании своего Друга, некоего мистера Уэтмора, здешнего записного денди. Видела бы ты, дорогая Пагли, как все перед ними расступаются, когда они выходят на майдан: неумолчные приветствия, шляпы плавают в воздухе — можно подумать, что турецкий султан вывел любимую жену на прогулку. По словам мистера Карабедьяна, пара чрезвычайно заботлива друг к другу и на балах (да-да, здесь они часты) всегда резервирует за собою все вальсы и польки, хотя от желающих с ними потанцевать нет отбоя. Но, увы, скоро этой идиллии придет конец. Мистер Джардин готовится, по выражению Задиг-бея, к «великой жертве»: он отбудет в Англию, где вступит в брак. Магнат ужасно огорчен расставанием и с Другом, и с Востоком, к которому за столько лет прикипел всей душой.

Как ты знаешь, милая Пагли, меня интересует лишь то, что я могу перенести на холст. Вот уж не думал, что в этот ряд войдут политические характеры, однако, впечатленный рассказом мистера Карабедьяна, я задумал эпическое полотно. Сия блистательная идея позволит использовать целую галерею художественных способов, которые я храню в своей голове. Ты представляешь? Я уже говорил, что, изображая мистера Джардина, смогу чуть-чуть взять от Веласкеса, а вот мистер Уэтмор — идеальное поле для манеры ван Дейка. Не будет забыт и Брейгель, ибо в Городе чужаков, кроме некоронованного короля, есть и претендент на трон! Это мистер Ланселот Дент, который, несмотря на свое нелепое имя, воистину богат и могуществен.

Помнишь ли, дорогая Пагли, как однажды я показал тебе репродукцию великолепной картины Питера Брейгеля младшего «Кабинет