Однако перед этим он попытался поразить Мефа куриным сглазом. Определив этот сглаз по спираль¬ному желтому свечению, Буслаев блокировал его, но, не имея опыта в элементарной магии, вместо того чтобы блокировать, только усилил. В результате две магии наложились, Мефодий вообразил себя швей¬ной машинкой и, вместо того чтобы клевать асфальт носом, что предусматривалось куриным сглазом, стал

долбить его лбом. Над ним склонился влюбленный в русалок Варсус, приставил к его груди рапиру и, икая, спросил, сдается ли он.

Вместо ответа Меф двинул его кулаком в челюсть и горестно зарыдал, потому что ему пришло в голову, что свалившийся на него без сознания пастушок по¬хож на козленка, которого съел волк. Правда, рыдал он недолго, потому что бесчувственного Варсуса под¬бросило икотой и он врезался лбом прямо в подбо¬родок Буслаеву.

Очнулись Мефодий и Варсус в одно время. Над ними навис каменный Третьяков, примерившийся для очередной оплеухи. Варсус успел поднести дудочку к губам и вернул статую на постамент.

— Мир? — шатаясь, спросил пастушок.

— Мир, — согласился Буслаев, опускаясь на четве-реньки, потому что на двух ногах ему не стоялось. — Но вообще-то использовать элементарную магию не¬честно!

— А темную магию чесгно? — ответил Варсус. — Ты, между прочим, златокрылый!

— А ты?

Варсус сунул рапиру в кольцо.

— Шутить изволите, Мефодий Игоревич? У меня крылья бронзовые. Я и так уже собрал в Эдеме все вы-говоры! Кишкомотство было, злостное головотяпство было. Даже хроническое неуважение к хроническим выговорахМ… Начальству потребуется очень напрячься, чтобы придумать новую формулировку! — не без гор-дости сообщил он.

Пастушок был разгорячен и радостен. Вскинул го¬лову и повернулся лицом к луне. Мефодию, который

смотрел на него сбоку, казалось, будто Варсус дышит луной.

— Первые секунды после боя! Как я их люблю! Мне бы хотелось сразиться с Ареем! Вдруг лучший я, а не он? — негромко воскликнул Варсус, обращаясь клуне.

— Чего? С кем сразиться? — спросил Буслаев. Ему показалось: он ослышался.

Светлый страж вздрогнул. Оглянулся. Мефодий по¬нял, что Варсус вообще забыл о его присутствии.

— Ничего. Рапиру, говорю, надо проверить. Она у меня слабенькая на зазубрины. Болеет потом всег¬да, — буркнул пастушок и стал разглядывать фонар¬ные столбы.

— Ну как? Не следят? Глазки не открываются? — участливо спросил Мефодий.

Варсус махнул рукой и отвернулся.

Переночевали они в Третьяковке, а утром, ближе к открытию, покинули ее и стали прыгать у ворог на морозе. Варсус где-то раздобыл лыжную шапку с рыхлым рыжим помпоном и двумя красными декора¬тивными заплатами на ушах и надвинул ее на самые брови.

— Это неудачливая шапка! Парней, которые ее но¬сили, всегда бросали девушки, — сказал он.

Мефодий усмехнулся. Достать себе именно такую шапку было вполне в стиле Варсуса. Пастушок, как уже заметил Мсф, был не лишен особого, очень топ¬кой формы мужского кокетства того стиля, который обычно выбирают музыканты и художники, ищущие себе заботливых муз. Женское кокетство более оче¬видно, мужское же ловко маскируется.

Как почти у всякого стража света, регулярно быва-

ющего в человеческом мире, у Варсуса имелся свой мобильный телефон. Разумеется, он мог позволить с ебе любую модель — мало ли па свете неудачливых смартфонов, но зачем-то раздобыл древний аппарат без камеры, с черно-белым экраном, со стертыми кнопками, цифры и буквы на которых давно не чита¬лись. При этом корпус телефона был треснут и дер¬жался на железных скрепках, которые Варсус лично, раскалив на газовой конфорке, вплавил в пластик.

Варсус любил доставать свой телефон и небрежно бросать на стол. Или просто вертеть его в руках, когда рядом был кто-то еще. И — как замечал Меф — этот трюк всегда срабатывал. Девушки, да и юноши тоже, моментально начинали разглядывать аппарат Варсу¬са. Просили потрогать его, подержать, посмотреть. И люди с дорогущими айфонами, стоявшие рядом, почти завидовали, потому что их техникой никто особенно не интересовался. Надоела она уже всем давно и надолго.

Мефодий купил мороженое и пытался его раз¬грызть. Эскимо так замерзло, что, когда им случали по ограде, ограда оплывалась металлическим звуком, к — Как ты можешь есть мороженое в такую пого¬ду? — с ужасом спросил Варсус.

— Голодный потому что. Я ничего не ел с того дня, как меня убили!

Варсус задумчиво посмотрел на Мефа, вспоминая, ел ли тот ночью колбасу.

— Кажется, у тебя появилось новое летосчисле¬ние! — сказал он.

Дафна появилась внезапно. Прилетела и, стянув морок невидимости, возникла прямо перед писатель-

ским домом, где на железных балкончиках, набросив на плечи шубы своих жен, одиноко курили поэты с сизыми от холода коленками. Увидев крылатую де¬вушку с котом, поэты ошеломленно застыли и гусь¬ком побежали дописывать циклы стихов для «Нового мира». Один из них пошел еще дальше и сделал то, чего не удавалось ему пятнадцать лет: придумал риф¬му к слову «полтергейст».

Подбежав к Мефодию и Варсусу, Дафна радостно воскликнула:

— Ну и где я была? Кто угадает?

— У Эссиорха, — безошибочно сказал Мефодий, едва взглянув на нее.

— Откуда ты знаешь? Подзеркал и вал?

— Нет. Твое лицо сохраняет выражение последне¬го человека, с которым ты общалась.

Дафна покаянно кивнула:

— Ага! Есть такое дело… И что, лицо у меня такое же грустно-одухотворенное, как у Эссиорха?

— Нет. Такое же разбешаканное, как у Улиты. Со¬четает радость материнства и профилактическое не¬довольство мужем… Кстати, ребенок у них забавный! За что я люблю младенцев: их мизинцами легко ковы¬рять в ушах! — сказал Мефодий.

Варсус и Дафна разом посмотрели на Буслаева. Дафна вздохнула, а Варсус легонько и очень вежливо почесал ногтем указательного пальца свой лоб.

— Пошли, златокрылый! — терпеливо сказала Даф¬на. — Дай мне ручку, я поковыряю твоим пальчиком в ушке! И ты иди, шапочка!

«Шапочка» Варсус послушно поплелся за ними. Они дошли до реки и остановились у мостика. хМо-

сква-река еще не замерзла. В черной воде плавали утки. Между ними затесалась одинокая чайка, которая гоже, вероятнее всего, считала себя уткой.

Дафна бросила через реку’ задумчивый взгляд на окна венской кондитерской.

— Хотите я накормлю вас булками? — предложила она.

— Ага! Девушка проголодалась! — сказал Варсус.

— Почему я?

— Известный метод узнавать желания девушек. Исли девушка спрашивает: «Хочешь винограда?», «Хо¬чешь мороженого?» — значит, она сама этого хочет… Ну пошли!

Однако перекусить они так и не успели.