восточного берега Балтийского моря. Ночью усилился ветер, небо заволокло облаками, начался дождь, и никто на эскадре не заметил, что, возвращаясь домой, сбились с курса.

Нахимов на «Палладе», увидев Дагерортский маяк, уточнил своё местонахождение и понял: эскадра шла прямо на камни. Что делать? Курс эскадры определяет флагман, задача остальных командиров — следовать строго за ним. Однако с флагмана никаких сигналов не подавали. Может быть, он ошибся? Нахимов перепроверил свои расчёты — нет, всё верно, курс необходимо изменить, иначе последует катастрофа, гибель целой эскадры.

Из шканечного журнала фрегата «Паллада»: «...В 17 день августа 1833 г., крейсируя под парусами в эскадре, случаи. В 1 часу ветр риф-марсельный, свежий; темно, облачно, высота барометра 29, 28; по термометру теплоты Т (в XIX веке использовали шкалу Реомюра. 7 градусов по Реомюру соответствовали 8,75 градуса по Цельсию. — Н. П.). В начале 1 часа для уменьшения хода положили грот-марсель на стеньгу; в 1/2 2-го часа мы ночным сигналом известили адмирала, что флот идёт к опасности...»156

Вспышка сигнального огня прочертила ярким белым светом ночное небо. Несмотря на непогоду, сигнал должны были заметить. Однако флагман «Император Александр I» не отвечал. Тогда Нахимов понял, что придётся самому принимать решение — медлить нельзя.

«Поворот через фордевинд!» — прозвучала его команда. Фрегат лёг на левый галс и вышел из корабельного строя — только так командир мог спасти свой корабль.

Произошла вещь неслыханная: командир корабля без команды с флагмана самолично изменил курс и покинул ордер. Самое удивительное, что на «Императоре Александре I» и этого не заметили. И только когда «Паллада» произвела два пушечных выстрела и сожгла ещё один фальшфейер, флагман, наконец, дал сигнал об изменении курса. Но идущий первым «Арсис» уже успел наскочить на мель и получил серьёзные повреждения, однако остальные корабли эскадры благодаря действиям Нахимова были спасены.

Поступок Нахимова — случай на флоте редкий, можно сказать, исключительный. В 1923 году, например, флотилия США из семи эскадренных миноносцев наскочила на камни и разбилась в проливе Санта-Барбара. Как потом выяснилось, флагман ошибся в счислении на 20 миль и этим ошибочным курсом привёл всю флотилию к гибели. Остальные шесть командиров кораблей целиком положились на него, хотя Морской устав и предписывает командирам самостоятельно проверять своё местоположение157.

Нахимов действовал в соответствии с уставом. Однако если бы он ошибся и его сигнал оказался ложным, быть бы ему судимым и как минимум разжалованным. Так что его поступок свидетельствует об уверенности в себе и способности действовать хладнокровно.

А что командующий эскадрой? В журнале флагмана записано: «...из числа находящихся у нас на ветре судов одно сделало ночной сигнал, которого мы по причине дождя и большого волнения рассмотреть не могли»; однако о том, что сигнал об опасности неоднократно подавал командир «Паллады», — ни слова. Не упомянут Нахимов и в рапорте Беллинсгаузена о происшествии. Признавать свою вину всегда непросто, и чем выше положение виновного, тем сложнее. Обсуждал ли командующий с Нахимовым это событие, неизвестно; расследование об «Арсисе» закончилось быстро, и дело замяли.

В Кронштадте ходили упорные слухи, что якобы Николай I поблагодарил Нахимова со словами: «Ты мне спас флот». В сентябрьском указе император пожаловал нижним чинам «Паллады» «по рублю, по фунту говядины и по чарке вина на человека»; но в формулярном списке Нахимова никаких наград в том году не значится.

О происшествии на Балтике знали все, даже спустя много лет его живо обсуждали и в порту, и в чайных, и в офицерском собрании. «Старики наши до сих пор рассказывают необыкновенный случай, наделавший в своё время много шуму, как молодой капитан “Паллады”, плавая в эскадре адмирала Беллинсгаузена, поднял своему адмиралу сигнал — флот идёт к опасности — и в то же время поворотил, не ожидая приказаний; пока адмирал проверил своё место и сделал сигнал флоту — поворотить, корабль “Арсис” был уже на камнях»158.

Так имя Нахимова стало известно всем морякам Балтики. Вскоре его услышали и на Чёрном море.

На Чёрном море

В 1830—1840-е годы восточное направление было основным во внешней политике России. Это связано и с обострением противоречий европейских государств в Восточном вопросе, и с войной на Кавказе. Оба эти обстоятельства делали жизненно необходимым для России иметь свой флот и базу на Чёрном море.

Не так давно присоединённый Крым и ещё не освоенный Кавказ с его непокорёнными горскими племенами были линией соприкосновения, на южных рубежах кипела война. О ней, конечно, знали в центре России, но как далеко она была от Петербурга и Кронштадта, от Москвы и Вязьмы, где текла мирная жизнь!

Книг о Крыме и Кавказе в те годы ещё не написали, путеводителей не было, и все, кто приезжал в те края, должны были довольствоваться собственными наблюдениями. Ходили в списках стихи А. С. Пушкина, пленённого красотой Тавриды, все зачитывались его «Бахчисарайским фонтаном» и ездили смотреть ханский дворец. Из-под пера первого поэта России вышли не одни лирические напевы о южных окраинах империи, эта земля была для него «славой русскою полна»; недаром его поэма «Кавказский пленник», напечатанная в 1822 году, заканчивалась покорением Кавказа:

...Но се — Восток подъемлет вой!..

Поникни снежною главой, Смирись,

Кавказ: идёт Ермолов!

И смолкнул ярый крик войны:

Всё русскому мечу подвластно.

Кавказа гордые сыны,

Сражались, гибли вы ужасно;

Но не спасла вас наша кровь,

Ни очарованные брони,

Ни горы, ни лихие кони,

Ни дикой вольности любовь!

Подобно племени Батыя,

Изменит прадедам Кавказ,

Забудет алчной брани глас,

Оставит стрелы боевые.

К ущельям, где гнездились вы,

Подъедет путник без боязни,

И возвестят о вашей казни

Преданья тёмные молвы.

Наверное, читал поэму и Нахимов, может быть, думал о переводе на Чёрное море. Особенно когда в 1833 году вице-адмирала М. П. Лазарева назначили главным командиром Черноморского флота и портов.

В ту пору перевод с Балтийского моря на Чёрное приравнивали к ссылке в Сибирь; случалось, офицеры подавали рапорты с просьбой перевести их обратно «по состоянию здоровья». На одном из таких прошений Николай I написал резолюцию: «С юга на север за здоровьем обыкновенно не переводят. Желаю видеть медицинское освидетельствование».

Черноморский флот, созданный трудами Ф. Ф. Ушакова и Д. Н. Сенявина, находился в запущенном состоянии. Каким его увидел