Но что-то между ними треснуло, как первый тонкий лёд на реке. Что-то витало в воздухе; какой-нибудь романтик сказал бы, что это ветер перемен. Сиири думала порой, что так оно и было. После слов Элиота о том, что пора просыпаться, уже нельзя было до конца поверить в то, что всё происходит на самом деле. Тем более, что иногда он приносил новости из реальности.

Они перелистывали картотеку и составляли список книг, которые могли бы пригодиться, когда Элиот сказал, что они с Вероникой и Максимом переругались из-за книги Джины. Сиири что-то невнятно ответила, сама не запомнила, что именно.

Они откладывали в стопку книги, изученные за день, когда Элиот сказал, что Дарующий пламя тоже занялся обучением Вероники. Сиири сделала вид, что увлеклась разбором томов и ничего не услышала.

Они отдыхали, пили чай и болтали о всякой ерунде, когда Элиот сказал, что больше не будет призывать духов-хранителей, несмотря на слова Ведущей битву. Он пояснил, что слышал их здесь, во сне, а он реальный всё ещё оставался в одиночестве, брошенный на съедение тёмной стороне своей души. Сиири возразила, что для неё этот Элиот реальнее любого другого и чтобы он перестал заниматься глупостями. Кем бы ни были эти таинственные духи-хранители, в первую очередь говорить надо было с ними. Даже если они не скажут правду.

Пока ещё удавалось играть по прежним правилам, но всему есть предел. Для Сиири он наступил в момент, когда Элиот заговорил о сложностях в мире мёртвых и спуске в Туманный мир.

– Мы выступили, – сказал он, едва они сели за стол, чтобы продолжить чтение «Сказания».

– Куда? – не сразу поняла богиня войны.

– Мы вышли из города и отправились к порталу.

Ведущая битву растерялась. Ложь, за которую она так отчаянно держалась, рассыпалась в её руках в стеклянную крошку. Больше нельзя было делать вид, что всё в порядке. Надо просыпаться.

И почему это всё-таки происходит? Почему души людей мирно спали во все времена, а богиню войны что-то настойчиво пытается разбудить? Чутьё подсказывало, что, несмотря на схожесть, человеческие законы не работают для небожителей, но Сиири привычно отмахнулась от него. Оно слишком часто зудело над ухом, говоря, что пробудить её пытается вовсе не Элиот, а само мироздание под его маской.

Кажется, жрец истолковал молчание собеседницы по-своему. Он взял богиню войны за руку и взглянул ей в глаза. Ведущая битву вздрогнула – она ещё никогда не видела его таким серьёзным.

– Сиири… я могу не вернуться оттуда, – еле слышно сказал он.

Казалось, ничего не могло быть хуже, и вот Элиот снова удивил её.

– С чего ты взял? – прошептала Ведущая битву.

– Я чувствую это. Мне не справиться без тебя. Пожалуйста, проснись.

Если Сиири удалось сквозь пространство и время коснуться его – это ведь что-нибудь да значило? Неужели они так крепко связаны? Или это просто шутки мироздания, чтобы пробудить её?

Но если даже забыть на мгновение об этом… Конечно, Элиот был прав. Он с самого начала был прав, когда впервые заговорил о том, что происходило в реальности. Сиири нужна там, наверху.

Её била мелкая дрожь. Богиня войны и не представляла, насколько сильно не хотела, чтобы этот сон закончился.

– Нет… пожалуйста… Я не могу, – прошептала она и зажмурилась.

Элиот выпустил её руку. В следующее мгновение Сиири ощутила нежное прикосновение – он погладил её по щеке.

– Я не вернусь из Туманного мира, если ты не проснёшься, – он тоже понизил тон до шёпота. – Я тебя понимаю, но всё же… Жить в реальности гораздо сложнее, чем во сне, но там я хотя бы настоящий. Живой.

– Я не могу, – повторила Сиири.

Здесь, во сне, всё шло по одному сценарию. Здесь не было чудовищной реальности, здесь не было Джереми и Джейн, желающих вернуться в мир живых, здесь не было страха перед будущим. Здесь был Элиот, такой родной и тёплый, тогда как с настоящим у Сиири не было такой связи. Она хотела, чтобы они оставались друзьями всегда. Она хотела, чтобы их совместные вечера замерли в вечности и никогда не прекращались.

Но она как никто знала, когда «надо» было важнее, чем «хочу».

Сиири открыла глаза. Дрожь незаметно сошла на нет. Элиот еле заметно улыбался, словно знал, что она хочет сказать.

– Разбуди меня, – прошептала богиня войны. – Если без меня ты не сможешь вернуться… я должна проснуться.

Жрец протянул руку.

– Пойдём за мной, – сказал он. – Выберемся отсюда вместе.

***

Вот так просто тает вера в себя, от пары слов соседа по команде.

Вероника дрожащими руками достала из кармана телефон, принялась распутывать наушники. Срочно нужна музыкальная терапия. Чтобы вера окончательно не рухнула…

Аден как-то рассказывал о зове Дара. Что это вроде состава крови, или, может быть, магия, пропитавшая тело человека, обладающего способностями. Что бы там ни было, оно не позволяет Одарённому свернуть на дурной путь. Веронике, пережившей в детстве ту историю с сектой – да и с бросившим отцом, чего греха таить – это стало светом маяка в безумии ночного шторма. Значит, всё это были выдумки – про тьму, про духов, про скверну… Она и сама понимала, но въевшиеся с детства в душу слова не так-то легко стереть.

Теперь же…

Проклятые наушники. Вероника споткнулась, мысленно выругалась. На миг взглянула вперёд – Макс вроде недалеко ушёл, можно задержаться. Она включила фонарик на телефоне и кое-как одной рукой принялась распутывать мешанину чёрных проводков. Ветви деревьев свисали над дорогой, огромные листья папоротников раскинулись справа и слева, и оттого казалось, что ты находишься в длинном зелёном коридоре с неровными стенами и потолком, а в конце – неизвестность.

Проклятье. Макс правильно сказал – мошенничали в финале только дети богов. Да и если вдуматься… Тогда ей казалось, что Воздающий свет чуть ли не силой заставлял мошенничать; теперь же Вероника с ужасом поняла, что сама побежала по этому пути, послушно виляя хвостиком. Сама предложила то, что могло её заинтересовать…

Кажется, показался свет в конце тоннеля. Мешанина проводков постепенно превращалась в два длинных провода с путаницей посередине. Вероника полной грудью вдохнула запахи ночного леса. Упоительный воздух, неповторимые ароматы. Что-то такое она чувствовала, когда впервые сошла с трапа на длинную бетонную полосу миниатюрного аэропорта в стороне от Обана.

Вспомнились и времена, когда всё началось. Как Элис и Анна предложили не дожидаться конца каникул, а переехать сразу же. Привыкнуть к тому, что учебный год начинается в мае, что в Новой Зеландии в это время осень, что ясное небо теперь будет казаться чудом… После солнечного Воронежа ужиться с вечным дождём казалось труднее всего.

Воспоминания шагнули дальше. Забавно, но только Вероника получила такое предложение. Другие студенты рассказывали, что просто собрались и приехали в конце мая. Кое-кто даже опоздал из-за возни с документами.