— Когда я хочу сказать о себе?

— Да. Признайтесь, у вас мелькнула какая-то мысль?

— Именно что мелькнула.

— Вас вдохновил пример.

— Потому что я представил себе выражение получше.

— Для этого самого?

— Получше, чем «агрегат».

— Атмосфера?

— Нет, я просто представил себе «запуск», если быть честным.

— Тогда выражение годится для чего-нибудь нехорошего.

— Это как посмотреть.

Настроение улетучилось.

Ну так расскажите, в чем задачи вашего отдела, сказала молодая сотрудница. Я сравню это потом с расходами.

Что ж, это ваша работа, разочарованно проговорил он.

Это моя работа, ответила она. Как и полагалось, они сидели на подстриженном английском газоне.

Дополнение: Не подлежало сомнению, что перемещение островитянки в место, лежащее в самой глубине континента, вызвало неожиданный эмоциональный сбой, которого в обычной ситуации старательно избегают. В чем заключаются, спрашивали себя, независимо друг от друга, контрразведчик и сотрудница министерства, причины этого сбоя? Дело было явно в географии.

Отмеченный высокими наградами Дмитрий Китаенко отвечал на вопросы, предложенные ему западным корреспондентом, в присутствии исполнительницы роли Кармен Эммы Саркисян.

Наша интерпретация «Кармен», сказал он, результат тесного творческого сотрудничества с режиссером Ф. Раскрытие музыкального и драматического образа произведения происходило не только при его поддержке, но и при поддержке всего коллектива. Мы воспользовались, так сказать, заделом, оставленным нам множеством художественных коллективов, уже обращавшихся к образу Кармен, и т. д.

По мысли режиссера, речь в произведении идет об эмоциональном заблуждении, о замещении объектов любви. Микаэла любит Хозе, Хозе любит Кармен, Кармен любит Эскамильо, Эскамильо любит только самого себя. С учетом этой последовательности оказывается логичным возникновение «рокового» стечения обстоятельств, то есть смерти героев.

— В какой степени это относится к смерти Эскамильо? Или Микаэлы?

— Эскамильо убивает бык, Микаэла же умирает в своей деревне, будучи, так сказать, живым мертвецом.

— Теперь же коллектив музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко выдвинул встречную идею?

— Верно. И режиссер Ф. воспринял эту идею и осуществил ее с нашей коллективной помощью.

— И в чем же она состоит?

— Согласно этой идее Эскамильо любит Кармен. Он хочет ей понравиться и погибает во время боя с быком. Кармен же, как известно, не любит Хозе (по крайней мере, в конечном счете). Но и Хозе не любит Кармен. Микаэла, на которой он хотел жениться когда-то в деревне, совсем не любит дона Хозе. То есть никаких оснований для драматических событий. Эти трое могли бы достичь согласия.

— И это более удачное прочтение?

— Таков результат нашей работы.

— Значит, вы играете различные заблуждения действующих лиц совершенно отрешенно?

— Таков смысл оперы. Она о подобных фантастических наваждениях. Герои оперы относятся к идеалу любви как дилетанты. Они ничего в нем не поняли.

— Или они не любят.

— Возможно, что и так. В противном случае они должны были бы думать о благе возлюбленного.

— Как это делает все время Микаэла?

— Да, но так по-дилетантски. Если бы она любила, то нашла бы пути и средства. Человек способен учиться.

— И об этом идет речь в опере?

— В нашей интерпретации.

— Не становится ли действие от этого несколько тяжеловесным?

— Так и мы считаем. Каждое из этих заблуждений можно было бы рассеять быстро.

— Опера стала бы короче?

— Да. И тогда можно было бы включить в репертуар больше современных спектаклей.

— Ты меня любишь?

Она замялась.

— Я кое-что спросил… — упорствовал он.

— Я слышала.

— Ну и?..

Она не хотела отвечать. Через некоторое время Фред снова вернулся к тому же.

— Ты могла бы сказать, что любишь меня?

— Чего ты от меня хочешь?

— Ты должна что-нибудь об этом сказать. Зачем нам быть вместе, если ты не хочешь касаться самого главного…

— Зачем же говорить?

— Любишь ты меня или нет?

— Я бы все равно не призналась, что не люблю, когда мы вот так вместе…

— Это не ответ. Да или нет?

— Ясный ответ?

Она хотела выиграть время, чистила ему яблоко и давала, отрезая по кусочку. Вопрос ей не нравился.

— Любишь меня? Скажи!

Ей бы хотелось отделаться каким-нибудь ироническим замечанием, и она словно не расслышала вопроса, безусловно не становившегося более привлекательным от повторения. Но поскольку он оставался серьезным и настойчиво требовал ответа, она сказала так:

— Я могу сказать, что мне больше нравится, когда ты есть, чем когда тебя нет.

— Как это «нет»?

— Когда тебя нет рядом.

— Это как собака?

— О собаке я бы так не сказала.

— А как-нибудь по-другому? «Мне больше нравится, когда Фифи со мной, чем когда его нет»?

— Примерно так.

Фред был уязвлен. Но она не могла сказать иначе. Неправдой больше или неправдой меньше в этой жизни — было для нее не так и важно. Но слова «Я люблю тебя» обладают магическими свойствами. Произнести их, полагала она, можно только раз в жизни, и в этом случае я бы наверняка ничего не сказала от суеверного страха, чтобы не спугнуть ту частичку любви, которая есть.

После сражения под Смоленском время работало против императора. Своими маленькими шагами (ноги у него были короткие) он пытался поймать неслышное движение маятника. В медлительности не упрекнешь.

Из кареты — сразу, в несколько шагов до чана с водой, помыться, затем в гардеробную, чтобы появиться при параде, оттуда дробным шагом императорского цейтнота в детскую. Прислуга и свита короля Римского, императорского сына, уже обратила внимание ребенка, судорожно напряженного, на приближение отца…

Император опускается на корточки. Он хочет, чтобы сын поспешил к нему в объятья, поэтому останавливается метров за десять до ребенка. Мальчик ковыляет, приближаясь к императору.