— Я уже перехожу к играм.

— Не сегодня, завтра.

— Или вот обед. Надо следить…

— Вы не очень-то внимательны, — заявила хозяйка, — вы должны были бы заметить, что мы заняты переездом.

Поодаль стояли грузчики. Им надо было кое-что спросить. Тут как раз вошла фройляйн Эльза.

— Выслушайте-ка эту даму, что она скажет, — остановила ее хозяйка.

— Что, простите? — спросила Эльза.

— Я полагаю, вы будете заниматься ребенком? — ответила попечительница вместо ускользнувшей хозяйки.

— Еще не знаю. Обязанности между мной и второй горничной еще не распределены.

— Но я поняла хозяйку именно так.

— Определенно мне этого еще не сказали.

— Так я могу объяснить вам, как обходиться с ребенком?

— Я и сама знаю.

— Вы не знаете этого, потому что не изучили ребенка.

— Мне не надо ничего изучать, чтобы разобраться с ребенком, — ответила Эльза.

Попечительница хотела возразить: вы заблуждаетесь самым ужасным образом, однако основным ее желанием было сообщить в интересах ребенка то, что она о нем знала, и потому ей пришлось отказаться от выяснения отношений. Она попыталась разрядить ситуацию.

— Послушайте, вот здесь несколько записок, а вот эту зверюшку надо дать ему на ночь в постель. Кровать, она там на багажнике машины, нужно поставить в правый угол детской комнаты, а отопление на ночь отключить. Он любит, когда руки лежат поверх одеяла, а пока он засыпает, надо посидеть с ним пару минут. Лучше всего, если вы почитаете ему какую-нибудь историю из этой книги. Если он будет хватать книгу, дайте ее ему, а то он разозлится.

— Я все это так сразу не запомню, — ответила Эльза.

— Здесь все написано.

— Я не разбираю ваш почерк.

Она даже по-настоящему не взглянула на записки. Грузчики вносили стулья. Фройляйн Эльза воспользовалась моментом.

— Подождите, — крикнула она, — я покажу, куда нести.

Тем временем попечительница уже поняла иерархический уклад дома. Меня никто не будет слушать, сказала она себе, потому что эта дама не обращает на меня внимания, а с ней мне не совладать. От ее распоряжений нет проку, если видно, что это ее не интересует. Все дело в том, каким тоном что сказано. Именно тон — настоящее распоряжение.

Хозяйка дома обходила стороной заваленный вещами вестибюль, в котором попечительница с ребенком просидела еще несколько часов. Электрики вешали люстру. Им попечительница передать ребенка как полагается не могла. И тогда она увела ребенка к машине и уехала, забрав его снова с собой.

Жена Берендса была тираничной. Ну так, значит, он сам в этом виноват, сказал Фриц Герлах. Все это сложилось не без его участия.

— Зачем ты вообще на ней женился, если вы вечно с ней ссоритесь?

— С ней ссоры не затеешь.

— Что? Мы же видим, что вы только и делаете, что ссоритесь.

— Настоящей ссоры она не выносит.

— То есть то, что мы видим, — еще не ссора?

— Не настоящая.

— И потому вы ссоритесь?

— Что вообще значит «ссориться»? Я уж и не знаю.

— То, что вы нам демонстрируете.

— Это не ссора, потому что иначе она бы тут же ударилась в болезнь. Она умеет нагнать себе пару градусов температуры, тут же у нее начинает болеть спина и прочее. Так что я могу не заботиться об аргументах.

— Она не аргументирует?

— Она тут же заболевает.

— Однако воздух вокруг вас наполнен аргументами.

— То есть ты полагаешь, что аргументация — это ссора?

— Нет, но вы и не аргументируете.

— Но ты только что говорил иначе.

— Но и ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты вообще на ней женился?

— Так сложилось.

— Как это понимать?

— Практически невозможно аргументированно это разбирать. С ней это было невозможно. У нее тут же начинались обмороки.

— И это была причина женитьбы.

— Практически да. Я хотел объяснить ей, до какой степени мы друг другу не подходим. Что было бы разумнее расстаться, а она в ответ потеряла сознание.

— И тебе пришлось везти ее к врачу, и никакие дискуссии уже были невозможны?

— Именно так.

— А потом вы поехали в загс?

— Сначала надо было подать документы, выждать срок.

— То есть опять не было времени на размышления.

— Время размышлений для меня, не для нас двоих. Только я заговаривал об этом, она закрывала тему.

— Мне кажется, это было необдуманно.

— Не с моей стороны. Я все обдумал. Но ничего из своих раздумий не мог высказать.

— Подобное решение всегда принимают вдвоем.

— Верно. А вдвоем не получалось никакого решения.

— Так что вы автоматически оказались женатыми?

— В некотором роде.

— Так сказать, из вежливости. Ты не решался противоречить, опасаясь обмороков с ее стороны, так что в конце концов ты и получил этот результат?

— Точно так.

— А она тоже так считает?

— Об этом с ней никто не может говорить.

— В твоей аргументации кое-что не так.

— Это и не была аргументация, а поступательный процесс, шаг за шагом.

— И в основе — несогласие?

— Изначальный разлад.

— Кто проигрывает в ссоре?

— Всегда оба. Я добиваюсь своего, она заболевает.

— И все это продолжается?

— Да.

— Нельзя тратить всю жизнь на ссоры. Это отравляет окружающую атмосферу.

— Но я же сказал, что это не настоящая ссора.

— И как же ты назовешь эти пререкания, от которых страдают ваши друзья?

— Раздор.

— И какая разница между ссорой и раздором?

— Изначальный разлад.

— То есть вам никак нельзя было жениться?

— Никак.

— Но если смотреть на ваши раздоры, то кажется, что вы словно созданы друг для друга. Когда я вижу другие ссоры, то там нет такого сочетания, как у вас.

— Что ты все заладил «ссора». Все не так просто. Она использует иное оружие, не сочетающееся с моим, и у нее другие цели, не те, что у меня.