Она это сделала.

Она заставила мое сердце воскреснуть.

Ее поцелуй вернул меня к жизни.

Я сидел, ухмыляясь от уха до уха, как обкуренный придурок. И все это только потому, что я процитировал девушке Шекспира, а она процитировала его мне в ответ.

Возможно, все это было частью игры. Может, она просто залезла мне в душу, чтобы я что-то к ней почувствовал. Может быть, все это было обманом, но в тот момент мне было все равно. Это было так реально и так хорошо.

Да пошла ты, Шей Гейбл!

За то, что снова заставила меня чувствовать.

Шей

– Доброе утро. – улыбнулась тетя Пейдж, когда я пришла на кухню, чтобы сварить кофе.

К моему удивлению, она меня опередила. У себя дома я всегда вставала первой. Я выпивала свою чашку кофе до того, как просыпалась мама, но Пейдж, как и я, начинала свой день с раннего утра.

– Доброе.

Я взяла кружку и налила себе кофе.

– Будешь сливки?

– Нет, я пью только черный кофе, как папа.

Она поморщилась.

– Ну уж нет. Предпочитаю добавлять в свои сливки немного кофе, – пошутила она.

Тетя Пейдж была красивой. Она занималась живописью, и за ее ухом всегда пряталась кисточка. Ее одежда была покрыта неизменными пятнами краски, а ее улыбка могла осветить собой любую комнату.

Свои волосы она всегда заправляла под бандану, и смотреть на нее было все равно что смотреть на произведение искусства.

Элеонора была неправдоподобно похожа на свою маму. Вероятно, и обо мне можно было сказать то же самое. Похоже, гены моего дяди и отца оказались недостаточно сильными. Видимо, в нашем семействе женщины взяли на себя полную ответственность за генетику.

Пейдж поправила бандану и посмотрела в мою сторону.

– Итак, как прошла твоя ночная прогулка?

Я удивленно распахнула глаза, но она поспешила мне улыбнуться.

– Не волнуйся. Я не скажу твоим родителям – просто хочу убедиться, что ты не попадешь в неприятности. Я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Итак, у тебя все хорошо?

Я кивнула.

– Да, я в порядке.

Она слегка мне улыбнулась.

– Ты напоминаешь мне меня в юные годы – тот же мятежный дух. Хочешь совет от старой перечницы? – предложила она.

– Конечно.

– Убедись, что он того стоит.

– Откуда вы знаете, что я гуляла с парнем? – спросила я.

Она хихикнула.

– Потому что это единственная причина ночных побегов. Доверяй своему сердцу, но слушай свой разум. – Она подошла и поцеловала меня в лоб. – Я пойду разбужу Элеонору. Она наверняка снова проспит свой будильник.

– Хорошо. Спасибо, тетя Пейдж.

Ее слова кружились в моей голове и в моем сердце.

Свернув за угол, она оглянулась в мою сторону.

– И еще кое-что, Шей.

– Да?

– Я знаю, что прошу о многом, но… если у тебя когда-нибудь будет возможность взять Элеонору с собой, ты сможешь сделать это для меня? Я знаю, что она интроверт, но я хотела бы для нее настоящей жизни. Она настолько поглощена книгами, что забывает жить сама.

В ее глазах было столько беспокойства, что я занервничала.

– Все нормально? – мягко спросила я.

Она издала тихий смешок – он показался мне слегка надломленным.

– Да. Даже когда что-то идет не так, у Вселенной всегда есть способ это исправить. Просто пообещай мне, что позаботишься об Элеоноре.

– Обещаю.

Она смахнула бегущую по щеке слезу и кивнула.

– Спасибо.

Я не стала продолжать разговор, потому что видела, как тяжело он ей дается. Я знала, что смогу сдержать данное тете Пейдж обещание. Я буду заботиться об Элеоноре так же, как она заботилась обо мне. Всегда и во что бы то ни стало.

* * *

Придя в школу тем утром, я открыла свой шкафчик и ахнула, увидев охапку пионов и десятки банановых «Лаффи Таффи». На металлической дверце висела маленькая записка.

«Компенсирую эту дрянную ночь цветами и конфетами. Я собирался купить тебе пенисы, но вместо этого выбрал пионы.

Сатана

P.S. Ты знаешь, как трудно найти пионы в это время года?

Это почти невозможно.

Почти».

Я посмотрела на шкафчик Лэндона. Он, как обычно, стоял с какой-то девчонкой, которая пыталась его окрутить. Однако он не обращал на нее никакого внимания – его глаза были прикованы ко мне.

Я вытащила цветы и вдохнула их аромат. Они были прекрасны. Просто прекрасны.

Я положила их обратно в шкафчик, вытащила «Лаффи Таффи» и засунула в рот, все еще глядя на Лэндона.

Его глаза.

Прикованы ко мне.

Я улыбнулась.

Он почти улыбнулся мне в ответ. Правый уголок его губ чуть изогнулся вверх, и это было моей маленькой победой.

Когда подошло время обеда, я села за его столик.

– Откуда у тебя столько банановых «Лаффи Таффи»? – спросила я из чистого любопытства.

Он пожал плечами.

– Они просто продаются в магазине. Ничего особенного.

На мой взгляд, это было более чем особенно.

– Это было очень мило.

– Да ладно тебе.

Он был тем же угрюмым, мрачным Лэндоном, каким и всегда, но правый уголок его губ предательски изгибался вверх.

– Ты еще не влюблена в меня? – спросил он.

– Нет. Нисколько. Ты все еще не влюблен в меня?

Его взгляд упал на мои губы.

– Никаких шансов.

– Ты все еще меня ненавидишь? – прошептала я, переводя взгляд на его губы… те самые губы, которые я целовала… те самые губы, которые целовали меня.

– Да.

– Хорошо, потому что я тоже тебя ненавижу.

– Хорошо, – повторил он.

– Хорошо, – ответила я.

По спине пробежали мурашки – мы ели в полной тишине, пока сидящие рядом с нами друзья весело болтали между собой.

Хорошо.

После ланча мы разошлись в разные стороны, и по какой-то причине я посчитала необходимым взломать шкафчик Лэндона и оставить ему благодарственную записку за конфеты и пионы. Открыв его, я увидела открытые упаковки, наполненные «Лаффи Таффи», – в них были все конфеты, кроме банановых. Он купил огромные пачки конфет только ради того, чтобы достать из них мой любимый вкус.