на поручика глянь, как раз подбежал." — в разогнанном состоянии весь наш разговор, получается, укладывается секунд в пять-шесть.

Кох подбегает с ввалившимися, лихорадочно блестящими глазами и натянувшейся кожей на лице.

Радостно ухмыляется и выбрасывает руку с мечом вперед.

Меч удлиняется и прошивает как остатки амулетного щита, так и первый слой Родового.

И всё.

Мечу не хватает длины. Внутри контролируемого пространства, куда он погружается, я практически вижу внутренним зрением, как тонкое лезвие, почти как живое, дергается в разные стороны в надежде найти меня. Но даже не тянет ничего. Ни силу, ни жизнь.

Поручик замирает на секунду.

И тут я ударяю по ногам Коха родовой техникой.

На несколько секунд, область, где борются щит поручика и Родовой Аркан, становится видимой.

Щиту Коха удается держать Силу, граница давления практически вскипает какими-то пузырями. Секунда — две, раздается хрип, и на землю падает безногий высохший труп бретера.

"А вот это неожиданно. Он, получается, собой артефактики кормил без страховки? Глупо, как-то."

"Я ж говорю, вымирающая профессия," — ржёт Лис.

Меч, лишившись подпитки падает рядом, вернув себе нормальный размер.

— По-о-обе-едитель, — возвращаем нормальное течение времени. — Кирилл Высоков. Прошу стороны зафиксировать результат.

К нам очень быстро и, в общем, ожидаемо, спешит представитель церкви.

Десяток секунд.

— Церковь, налагает вето на использование данного комплекта артефактов. И...

— А вот про это даже не думайте. Обойдётесь. — сразу говорю.

— Вы противитесь нашей Воле?

— Вот сейчас странно было. Хотите конфликта, сначала поинтересуйтесь в отделении Инквизиции. Потом приходите. Использовать это — показываю на меч, — я не собираюсь. А вот изучить точно хочу. И раз Вы разрешили поединок, то это всё моё.

Подошедший распорядитель кивает.

— Это неотъемлемое право победителя. Уложение трактует однозначно. Вы разрешили поединок, значит комплект условно разрешен. Владелец виконт Высоков.

— Мы хотим купить его.

— Теперь только после моего изучения. Вы возможно не знаете, но Церковь, а точнее Инквизиция мне несколько уже задолжала информацию. О новых приобретениях буду говорить только после закрытия старых долгов.

— Не много ли на себя берете, виконт?

— В самый раз, церковник. Вы, почему-то, заняли очень странную сторону вот сейчас. Но то Ваше дело. Обсуждать более не буду. — обращаюсь к распорядителю. — Можно ли найти какую-нибудь шкатулку для кольца?

— Безусловно.

Церковник пару секунд даже хочет что-то сказать, но разворачивается, и быстро выходит из Круга.

Снимаю у трупа ножны и аккуратно, стараясь не дотрагиваться до самого меча, забираю артефакт.

Приносят шкатулку, и я стряхиваю кольцо в неё. Заворачиваю комплект, и понимаю, что вокруг идет какой-то разговор на повышенных тонах.

— Что происходит?

— Кирилл, это не важно, право, — спокойно, но с дикой радостью в глазах, говорит княжич. — секундант платить за арену отказывается. Но ситуация даже не обсуждается. Договор четко указывает на обстоятельство. Платит проигравший.

— Но поручик никогда не проигрывал. И у него в казарме нет ничего! — в глазах секунданта паника.

— Значит, платите Вы. — ухмыляется Елецкий. — Нас это уже не касается. Пойдём, Кир!

— Пойдем. — медленно идем с Круга. На трибунах удивительно живо, и ощущаю себя почти звездой. Маленькой такой, но всё же. — И много ли ему придется заплатить?

— Ага, за обоих примерно месячное жалование. Обычно так не делают. Платит чаще всего победитель, как некоторая дань уважения. Поэтому когда ты тогда высказался, то слова можно было понять превратно, а секундант, я тебя уверяю, так и понял.

— А мне можно чуть развернуть мысль? — немного недоумеваю.

— Ты случайно, получается. Хе, — хмыкает княжич. — Ты ему примерно сказал, что ты не только не уважаешь Коха, но и об его честь ноги вытирать будешь. Ну, здесь это, примерно, так. Не дословно, конечно, скорее ощущение.

— Теперь понятно, что его так взбесило. Забавно.

— Ты знаешь, — останавливается Мстислав, — в какой-то момент, я подумал, что всё. Ты здесь и закончишься. Мне так плохо стало, что я чуть контроль за Силой не потерял, а у меня такого лет с тринадцати не было. Я рад, что ты победил.

"Чуешь, он про деньги даже забыл. Нет предвкушения, только радость. Кир, это хороший человек."

— А уж я как рад. Пойдем Игорный Дом разорять. — улыбаюсь, и пожимаю предплечье княжичу.

— Его разоришь, — внезапно вспоминает про деньги Елецкий. — Для них наш выигрыш ни о чем. Только больше ставить придут.

— Виконт? — внезапно рядом оказывается довольно эффектная барышня. — Окажите мне честь, посетить с другом мой салон. — протягивает визитку. — Вы не пожалеете.

Улыбается, и как-то быстро исчезает.

— Это что было? — спрашиваю.

— Это, Кирилл, — княжич помахивает визиткой. — Это пропуск в очень интересное место. Туда просто так не попасть. Я вот там не был, а теперь, вместе с тобой, есть шанс побывать.

— Хм?

— Девушки. — почти шепчет княжич. — И прекрасные мастерицы всего.

— Вот, опять таки, неожиданно. Сроки там есть?

— Нет, конечно, такими вещами пользуются сразу.

— Не уверен. Давай, чуть позже подумаем. Пока у нас в планах посещения — салон твоей матушки.

"Хм, Лис. Я чувствую твой интерес. Тебе оно надо?"

"Ну так то, не очень, вроде бы. Но ты-то женат. А вот я пока что нет. И не предвидится. А мне интересно."

"Думаешь вторую ипостась использовать?"

"Ну в общем, с накопителем надо попробовать. Я же действительно оборачиваюсь. Со всеми ощущениями."

"Ну, мальчик ты взрослый, что уж тут. Сам понимаешь, голем не вариант. Так что сможешь — иди."

Постепенно пробираемся к Игорному Дому. Навстречу попадаются, в основном, очень довольные люди, которые с нами раскланиваются, но не подходят.

— Что это они?

— Моих знакомых тут не видно, хотя должны быть вроде как. А этим господам мы не представлены, а на тебе они все денежку сделали. Вот и благодарят, как могут.

— А, ну и ладно. Просто голова что-то уже отваливается. Может побыстрее?

— Конечно. Бежим! — и мы хохоча, срываемся к кассам.

Глава 24

Добравшись до Банка, оставляю княжича в мечтах. Тот возвращает весь долг, как только получает выигрыш. И на руках у него остается фантастическая, для недавно бедного шестого сына, сумма в тридцать шесть тысяч. Да еще деньги, хозяином которым он станет через год. Этим