Пия приняла душ, поменяла белье, натянула футболку и джинсы. Все еще под впечатлением от недавнего кошмара она распахнула входную дверь и глубоко вдохнула свежий воздух. Над Таунусом небо было темным, но на востоке уже розовела первая светлая полоска, предвещающая очередной жаркий день. Пия направилась к конюшне, она любила эти часы предрассветных сумерек на грани дня и ночи. Птицы проснулись в лесу за домом и начали свой утренний концерт. Лошади обрадованно заржали, увидев Пию. Ничто так не успокаивает, как будничные заботы, поэтому Пия накормила лошадей, хотя обычно делала это на час позже, насыпала корму уткам, гусям и курам, а потом прошла через двор, удивляясь, почему не выбежали морские свинки. Обычно пушистые зверьки уже ждали ее, вцепившись в сетку, которой была затянута собачья конура, где они жили летом.

— Вы еще спите?

Пия взялась за дверцу, прикрывавшую дверь конуры. Но задвижка была отодвинута, а дверь, затянутая сеткой из тонкой проволоки и защищавшая зверьков от кошек и мелких хищников, открыта. У нее все внутри сжалось, когда она заглянула внутрь и увидела, что произошло: куница или лиса залезли в конуру и передушили всех свинок. И тут слезы брызнули у Пии из глаз; она стояла на коленях в мокрой от росы траве и плакала навзрыд.

Через час она потягивала кофе и пыталась собраться с мыслями. Сначала открытые ворота, потом распахнутая дверь, а теперь мертвые морские свинки. Она попыталась отвлечься, уставилась в монитор. Нашла еще разок письмо от Зандера и кликнула ссылку на страничку Свении. Но на экране высветилось сообщение об ошибке, страницу невозможно найти. Кто-то, видимо, удалил ее. И этот кто-то — явно не Йонас, потому что Йонас мертв.

— Кай, — обратилась Пия к коллеге. — Страница Свении Зиверс удалена. Как это могло случиться?

Остерман попытался зайти на страницу.

— Это сделала или сама девушка, — сообщил он через пару секунд, — или провайдер.

— Но у Свении нет больше доступа к собственной странице, — задумчиво произнесла Пия. — Мне об этом рассказала ее подруга вчера. Ты можешь узнать, кто это сделал?

— Я попробую.

Он принялся за работу. Было всего четверть восьмого, но Пия хотела узнать, поговорил ли Зандер с отцом Лукаса. Она набрала номер Зандера и через секунду услышала его голос.

— Я собирался вам звонить, но не знал, можно ли так рано, боялся помешать.

Внезапно Пии захотелось рассказать этому человеку, которого она едва знала, о себе чуть больше, а потому она ответила:

— Сегодня вы спокойно могли звонить мне начиная с четырех утра.

— А что? Еще один труп? — спросил Зандер.

— Не один, а пятнадцать мертвых морских свинок, — ответила Пия. — А за два дня до того ворота и дверь в дом оказались открытыми, когда я вернулась домой.

— Возможно, вам не стоит жить за городом совсем одной.

Мысли Зандера развернулись в соответствии с тем, куда клонила Пия.

— Вот и коллеги сказали мне то же самое, — ответила она. — Но не могу же я срочно искать мужчину, чтобы только не жить одной.

— А как же ваш муж? — поинтересовался Зандер. И в голосе его сквозило любопытство.

Пии стало немножко стыдно за свою маленькую провокацию, но совсем чуть-чуть. Когда-то она неплохо играла в эту старинную игру, что от века продолжается между мужчинами и женщинами, но это было прежде, когда она была беззаботна и не ведала страха. Потом она встретила Хеннинга, научно структурированный мозг которого был чужд намекам и играм и невосприимчив к ним. А теперь встреча с Лукасом вновь пробудила в ней вкус к этой игре.

— Он живет во Франкфурте, — сказала она, как бы мимоходом. — Но я звоню вовсе не затем, чтобы поплакаться по поводу своих морских свинок. Вам удалось вчера поговорить с отцом Лукаса?

— Да, — ответил Зандер. — Причем достаточно подробно. Он ничего не знал о смерти Йонаса и был потрясен. А председателем наблюдательного совета у Бока он перестал быть потому, что его не устраивала работа правления. Он не вполне ясно выразился, но, если я правильно понял, дело касалось проекта на Ближнем Востоке и сомнительного партнерства.

Они поговорили еще минуту. Потом Пия поблагодарила за информацию и попрощалась. Подняв глаза, она встретила насмешливый взгляд Остермана.

— В чем дело? — спросила Кирххоф.

— Ни в чем. — Он пожал плечами и усмехнулся. — То, что ты сейчас сделала, напомнило мне кое-что.

— А что я сейчас сделала? — простодушно спросила Пия.

Ухмылка Остермана стала еще шире, и он откинулся на стуле.

— Ты используешь расследование для того, чтобы закидывать собственные сети. Вот только кто рыбка?

— Какая рыбка? — Пия почувствовала, что попалась.

— Я уже однажды запутался в подобных сетях. — Остерман высоко поднял брови. — Правда, так далеко не заходил. Может быть, зашел бы, если б с моей ногой ничего не случилось.

В восемь часов Боденштайн появился на работе и был явно не в духе. Он почти не слушал своих сотрудников на утреннем совещании. Козима ни словом не обмолвилась о срыве в понедельник вечером. Но гораздо больше, чем ее обидные упреки, его волновало другое. Что-то было не так. Сегодня должны прийти результаты анализа крови, и тогда… Оливер вдруг заметил, что взгляды сотрудников в ожидании обращены на него.

— Я составил список и вызвал всех друзей Йонаса, — повторил Остерман. — Кто ими займется?

— Вы и фрау Фахингер, — решил Боденштайн. — Спросите, где они были в вечер, когда умер Паули, и вечером в понедельник. Не скрывайте, почему мы ищем у них следы укусов. Кроме того, я хочу знать, о чем спорили Лукас и Йонас. Фрау Кирххоф, поговорите еще раз с Лукасом. Вдруг он сможет найти в компьютере Йонаса эти е-мейлы.

Пия кивнула, хотя ей было не по себе при мысли, что придется встречаться с Лукасом после сегодняшнего ночного кошмара.

— И кстати, что там за история, из-за которой Паули угрожал своему старому приятелю Зибенлисту?

Об этом Пия начисто позабыла!

— Дело лежит у меня на столе, — сказала она и поспешила за пайкой.

— Нет ли от опрошенных каких-нибудь сведений, которыми мы могли бы руководствоваться? — осведомился Боденштайн у своих сотрудников.

Все дружно покачали головами.

— В среду вечером был матч наших с поляками, — сказала Катрин Фахингер. — Так что все сидели перед телевизорами, и, к сожалению, вообще никто ничего сказать не может.

Пия вернулась и принесла папку.

— 17 августа 1982 года сообщалось о смертельном случае во время вечеринки, — прочитала она. — Девушка по имени Марион Ремер впала в кому из-за употребления слишком большого количества коктейлей и умерла по дороге в больницу от шока. Было проведено расследование на предмет выявления убийства по неосторожности, своевременного неоказания помощи и умышленного нанесения вреда здоровью, среди подозреваемых находился также и Штефан Зибенлист. Но из-за отсутствия доказательств до обвинения не дошло и дело закрыли, объявив несчастным случаем.