превратились совсем в белую полосу. Рукой она стала теребить золотую длинную цепочку у себя на груди, на которой висел медальон — подарок Антона.

— Теперь якобы Ваня собрался отомстить Олегу, он ему и ей давно угрожал. Тая исчезла, её наверняка или изнасилуют, или ещё хуже… Я согласился помочь Олегу разыскать её.

Ирина молча ждала продолжения, но мужчина, который был её мужем, не желал раскрывать все свои карты. А она знала — должно быть что-то ещё, не бывает такой бескорыстности у Антона.

— Ты вот так сразу проникся к этой девочке участием? — недоверчиво спросила она. — До этого ты и слышать о ней не хотел.

Тёмные глаза мужчины стали жёсткими, он закатил их к потолку: — Олег пообещал мне, что поедет учиться в Штаты без лишних разговоров. А Таю оставит здесь.

Ирина потрясённо присела на краешек глубокого кресла в ало-золотистую полоску. Вот значит, как всё обернулось…

То, что Антон не мог вырвать у Олега силой, получилось само собой. А что будет с девушкой после того, как над ней надругаются, а потом ещё и любимый бросит — никому нет дела. Она с самого начала не считала, что Тая Синёва имела меркантильный интерес насчёт Олега — это была любовь. Безнадёжная и такая сильная, потому что первая. И конечно Ирине, как матери, хотелось бы для сына чего-то другого, но… Уж если они полюбили друг друга сейчас, способствовать их разлуке не стоило. Пусть бы всё шло, как шло. Насильно — надорвёт сердце обоим, а Антон не понимал этого. Он считал, что у Олега блажь — запретный плод сладок. И ничего серьёзного.

— Ты делаешь ошибку, — произнесла она уставшим голосом. — Нельзя заставить их разлюбить. Они должны сами понять, что не пара.

Антон раздражённо махнул рукой: — Глупость. Какая это любовь, только похоть.

Тая сильно хотела пить. Во рту стянуло, язык распух и не шевелился. Руки и ноги не чувствовались, она боялась лишний раз двигать ими, чтобы не закричать от боли. Наступила ночь, сверчки завели свою песню, птицы умолкли, и ветер тоже стих.

Девушка сидела возле дерева, прислонившись к твёрдой коре. Мысли притупились. Содранная кожа на коленях саднила, а один глаз, по которому её ударил Максим, заплыл. Нос не дышал, приходилось втягивать воздух ртом. Но зато он почти перестал болеть.

Никто из компании Перелётного к ней больше не подходил, они сидели в машине с открытыми дверцами и о чём-то говорили. Время от времени оттуда тянуло сизым дымком совсем не простой сигареты. Рядом с машиной валялись и бутылки из-под коньяка — Гоша и Максим уже успели опустошить их.

Тая постепенно перестала бояться. Так уж устроена человеческая природа — когда появляется надежда, она заполняет всё существо без остатка, и потому многие сложные ситуации кажутся лёгкими. Но если надежды нет — любой пустяк — трагедия.

Девушка обрадовалась, что о ней временно забыли, у неё было время, чтобы появилась надежда — Олег найдёт и спасёт. Но тут же возникли нехорошие мысли — уж лучше бы они сразу сделали своё чёрное дело, чем давали ей эту бессмысленную мечту.

Сейчас она устала, хотелось пить, и уж никак не было сил ожидать боль и думать о смерти. Конечно, про неё не забыли, это было заметно по взглядам всей троицы, бросаемым на худую фигурку под деревом. Они, как стервятники, ждали своего часа, ждали, когда им разрешит вожак стаи.

А Ваня не спешил, он наслаждался своим положением и властью. Видел жалкую надломленную девушку, жадные взгляды на неё друзей, и по крови разгонялось очень много адреналина. Впервые ему пришло в голову, что это же испытывают и маньяки-убийцы, когда держат жертву в шаге от смерти — власть и наслаждение от неё! Он сейчас мог махнуть рукой в сторону связанной Синёвой, и его парни поиздевались бы над ней всласть, и он не стал бы препятствовать… А может, и сам бы начал эту игру.

Но уже когда наркотик побежал по венам, а в голове возник густой и сладкий туман, все ощущения разом обострились. Гоша пошёл к девушке, что-то говорил ей, смеялся, трогал её, а она только пищала, как мышка, и плакала.

Ваня сидел в машине на водительском сиденье, и тут послышалась музыка. Он потряс головой, думая, что это кажется, но музыка продолжалась. Сообразив, наконец, что это телефон звонит, он схватил мобильник и развязно ответил: — Да?

— Привет, Ваня. Я знаю, что Тая у тебя. Где ты и как мне к тебе подъехать? — голос Олега был на удивление спокойным, что взбесило Перелётного.

— Чего? А зачем подъезжать, мы тут клёво развлекаемся и без тебя, — он рассмеялся и долго не мог остановиться, как полоумный, потому что это заявление показалось ему очень-очень смешным.

— Ладно, Ваня, что ты хочешь? — спросил голос Олега, став более напряжённым.

Губы Перелётного растянулись в улыбке.

— Я хочу, чтобы ты понял, кто здесь чего стоит. Синёва шваль, а если она тебе нужна, забери то, что твоё, — он снова рассмеялся.

— Подожди, Ваня, мы же были друзьями…

— Ха! Вспомнил! Да твою высокомерную рожу уже невозможно было терпеть. Ты всегда думал, что лучше остальных. Теперь получай, — зло зашипел под конец Ваня и отключил телефон.

Гоша уже повалил девушку на землю и рвал на ней футболку, одновременно пытаясь стянуть шорты. Она только хрипела и сопротивлялась, не в силах закричать. Ваня подошёл к этой парочке и крикнул: — Отставить! Сейчас мы поедем ко мне на дачу, и там без случайных свидетелей я буду первым.

За всё то время, что они были здесь, мимо прошли трое грибников, и вдоль поля проехало две машины. В планы Перелётного совсем не входило осуществление своих планов на открытой местности, где любой может увидеть тебя, а потом сдать. А эти идиоты, похоже, не понимали этого — им было всё равно, где. Коробейников мог и среди бела дня под вопли Синёвой изнасиловать и не слишком оглядываться — сбежался потом лес или нет.

Гоша нехотя поднялся и вытер мокрый рот тыльной стороной ладони. Его взгляд совсем не был дружелюбным.

— Ты всё время будешь так обламывать? — зло спросил он и плюнул под ноги Ване.

Тот наклонил голову и расширил глаза: — А ты что хотел? Это моя идея, и я не хочу её после тебя, понятно? — он понимал, что говорит совсем не то, что следовало бы, но дело, как говорится, в принципе.

— А какая тебе разница — после Роторова