— Как я погляжу, тебе знакомо мое прозвище? — холодно констатировала блондинка, оставшись наедине со своим пленником.

— Да. Нам надо поговорить.

— Валяй.

— Канал связи с Центром под угрозой провала…

«Если Актриса — резидент, она все поймет. Если нет — пусть считает мои слова бредом сумасшедшего!» — приблизительно так рассуждал разведчик, произнося эту фразу.

Ответной реакции не последовало.

Гольцову ничего не оставалось, как снова и снова убеждать коллегу в искренности своих намерений.

— Вы должны довериться мне — иного выхода у нас попросту нет. Марья Васильевна — кстати, одна из ваших подопечных, — сегодня видела, как Марина вскрывала семьдесят первую ячейку. Нищенка в хороших отношениях… на подкормке, как водится, — у какого-то Гриши из угрозыска, который, предположительно, специализируется на борьбе с наркобизнесом. Обо всем, что видит и слышит, старуха сразу же докладывает ему…

Резидентша по-прежнему молчала. И Макса призвала к тому же, красноречиво приложив к аппетитным губкам указательный палец. Спустя секунду тайна конспирации была раскрыта. Актриса кошкой бесшумно скользнула к двери и, резко нажав на ручку, сильно толкнула ее вперед.

Из коридора донесся такой звук, будто дверь врезалась во что-то габаритное, но мягкое. Этим мягким оказалась Петькина физиономия!

— Снова подслушиваешь?! Так получи же! — совершенно безучастным тоном изрекла Актриса и отвесила цыгану оплеуху. Весьма и весьма сочную!

— Я ничего не слышал! Я ничего не слышал! Я ничего не слышал! — словно робот, повторял Петр.

Но это не убедило его хозяйку.

— Степан! — громко позвала она и, когда пред ее глазами вырос многопудовый амбал с волосатой грудью, выступающей из-под расстегнутой рубахи, безапелляционно велела отвести провинившегося куда следует и строго разобраться с ним.

Здоровяк кивнул, положил лапищу на загривок Петра — тот пригнулся, по-щенячьи заскулил, — и парочка двинулась в глубь коридора. Спустя несколько секунд Макс с Актрисой могли спокойно продолжить беседу.

— Как твое настоящее имя? — первым делом поинтересовалась блондинка.

— Виктор! — соврал разведчик без всякого зазрения совести.

— Мое — Алла. Какое задание я получила от тебя? Извини за подозрительность…

— Понимаю… Разработать Бубена и Семашко. Кстати, откуда Центру известно о моих контактах с ними?

— Это я у тебя должна спросить… Скажи лучше, что было в моем ответе?

— Компромат. Серьезный компромат… Пойми наконец, — я не провокатор…

— Тогда зачем тебя направили в наш город? Все и так шло гладко, без сучка и задоринки. Я оставляла донесения в камере хранения, курьер из Центра регулярно их забирал. И вдруг появляешься ты! Посредник. Лишнее звено. Зачем?

Похожий вопрос Максим задавал себе уже не раз, но так и не нашел на него достойного ответа. Какую-то слишком уж хитрую игру затеяло его руководство.

— Ну, чего замолчал? — настаивала Актриса.

— Не знаю, что тебе сказать… Никакого особого задания у меня нет. Наблюдать, докладывать, обеспечивать связь…

— Не нравится мне все это! — резко рубанула блондинка, не отводя испытующий взгляд.

— Мне тоже, — искренне сознался Гольцов.

Видимо, сам Станиславский воскликнул бы «верю!» Но и его последовательницу Максим, кажется, убедил. Во всяком случае, после паузы она отозвалась с совершенно другой, более доверительной и чуть растерянной интонацией:

— Как же теперь мы будем общаться с руководством, раз ячейка провалена?

— Не знаю.

— Вот что, — Алла впервые улыбнулась. Не жеманно. Без актерской наигранности. — Мы с тобой сыграем влюбленную пару. Всю информацию будешь получать от меня устно во время свиданий. Конечно, это риск, но нам больше ничего не остается.

— Такой вариант тоже не проходит, — бросил Макс с легким сожалением.

— Почему? — вздернула бровь Актриса.

— Во-первых, слишком неравна пара. Кто я по сравнению с великой предводительницей нищих? А во-вторых… Люди нашей профессии не должны знать координат друг друга. Чтобы в случае провала одного, не спалить второго!

— Э, так мы в неравных положениях! — нахмурилась Алла. — Мне ничего не известно о тебе, если не принимать в расчет «лапшу» из явно фуфлыжных документов, а ты…

— За меня можешь быть спокойна. Я своих не сдаю.

— Я тоже…

Она неожиданно потянулась к пленнику, тот сделал встречное движение, и они по-дружески обнялись.

Впервые после отъезда из Москвы в истосковавшемся по женской ласке теле разведчика всколыхнулись было какие-то желания, но они быстро угасли… Надо же, такая красотка и… Не женщина, а коллега, тьфу!

— На, возьми… — он протянул Актрисе свою чудо-авторучку, предварительно демонтировав датчик, приводящий в действие ликвидационное устройство. — Отныне только ей будешь писать донесения.

— Как передавать их в Центр? — спросила, чуть помедлив, Алла.

Похоже, что-то всколыхнулось и в ней. Но будем объективны: наверняка не из-за Максовых достоинств. Просто слишком долго она работает резидентом, не доверяя никому. И вдруг — свой…

— У тебя должен быть запасной канал.

— Г-м… — Алла немного помолчала, затем кивнула, улыбнулась и спросила: — Сообщить, чтобы предупредили курьера?

— Не надо.

— Почему?

— Наше начальство использует вслепую простых железнодорожников. Когда оно получит твое сообщение, написанное моей авторучкой, то все поймет.

— Подумать только, они все время подставляли невинных людей! — вполголоса воскликнула Актриса и непроизвольно покосилась на дверь.

— Не волнуйся — те ничем не рисковали… Даже если бы их поймали с поличным. Подумаешь, пара чистых листов бумаги. Прочесть их все равно не сможет никто.

— А как объяснить тот факт, что я без предупреждения сменила способ передачи информации?

— Не надо ничего объяснять. Такой вариант нами рассматривался перед операцией.

— А вдруг они заподозрят, что авторучка оказалась у противника?

— Это исключено. Она снабжена самоликвидирующим устройством, срабатывающим в случае попадания в чужие руки.

— ???

— Я снял датчик. Устройство отключено.

— Значит, ты подвергаешь риску всю организацию… Теперь авторучка осталась без защиты! И кто-то чужой сможет воспользоваться ею! — Алла всерьез забеспокоилась. Это хорошо, это правильно, это естественно — вот только зря она употребила местоимение «ты», а не «мы». Оговорка по Фрейду? Или от недавнего удара по затылку не только голова болит, но и мозги работают со сбоями, скажем, в сторону излишней подозрительности?