Тем временем веселенький красно-белый шлагбаум автостоянки поднялся, и скандальный водитель укатил прочь. Сторож неторопливо убрел в свою комнату позади крохотного магазинчика, забитого пакетиками с чипсами, шоколадными батончиками, коробками сока и разноцветными бутылочками с напитками.

Ирка выбралась на разогретый асфальт автостоянки и изучающе оглядела оставшиеся машины.

– «Жигуль» с краю бери, – выглянула из кустов Танька. – У него на лобовом защитная пленка от солнца, хоть не такое пекло будет.

– Лучше сразу с кондиционером. – Из соседних кустов появилась физиономия покутника. При ярком свете дня она казалась еще бледнее.

– Ну ты даешь! – изумилась Танька. – Кондиционер же от двигателя работает! Машину сперва завести надо!

– Я при жизни-то не водил. – Парень развел руками.

Тем временем Ирка подошла к «жигуленку» и, спустив капельку крови в замок, распахнула дверцу. Покутник торпедой пронесся через стоянку и головой вперед нырнул в салон. Следом, волоча за собой пакет с провизией, неторопливо проследовала Танька.

– Ф-фух! – выдохнула она, заваливаясь на заднее сиденье, и принялась задумчиво дожевывать шоколад. – Ладно, здесь хорошо, – наконец заявила Танька, проглатывая последнюю дольку. Скомкала обертку, нерешительно покосилась на далекую урну, потом на высоко стоящее солнце и затолкала комочек фольги в пепельницу «жигуленка». – Знать не знала, что на автомобильных креслах можно так замечательно выспаться. Дальше что делать будем?

– Думать, – отрезала Ирка. – Только для начала… – Она неохотно выбралась из машины на яркое солнце. – Вчера спать завалились, будто нас тут три мертвяка, а не один. Бери голыми руками.

– Ведьмы нас потеряли, – твердо заявила Танька, и по этой твердости легко было понять, что она просто успокаивает себя и друзей.

– Мы возле реки тоже так думали, – резонно возразила Ирка. – У тебя деньги еще остались?

Танька молча выволокла из кармана слипшийся влажный ком. Ирка ловко отделила одну купюру и направилась к магазинчику, настороженно поглядывая в сторону каморки сторожа. Уже привычным движением придержала колокольчик над входом – глаза она сторожу отвела, но на звук выскочит обязательно – и вошла в пустой магазинчик. Добавила купюру к кучке таких же влажных и покоробившихся, что они оставили за провиант. Вскрыла замок на витрине и вытащила брелок для ключей – крохотный перочинный ножик.

– Мы этим обороняться будем? – нерешительно улыбнулся покутник, увидев Иркину добычу.

– Нет, крепость строить, – серьезно возразила Ирка и плюнула на нож. Уперла лезвие в асфальт и принялась старательно обходить автостоянку по кругу. Нож противно скреб, ведьмочка бормотала:

– Возле нашего двора калынкова гора, осиновый кол, огненна вода… Нежить видбивае, нелюдь не пускае, черну ворожбу прочь видсылае… – Ирка описала полный круг и уложила ножик острием ко входу. – Ну вот, теперь пусть попробуют сунуться. Их ждут оч-чень неприятные сюрпризы.

– А на меня оно не кинется? – с опаской поглядывая на такой вроде бы жалкий и безобидный ножик, спросил парень. – Я тоже вроде как… нежить.

– Ты не того боишься, – ласково-угрожающим тоном процедила Ирка. – Ты, главное, бойся, чтоб я на тебя не кинулась. Ты мне вот что объясни: с чего твои собратья по кладбищу нас прикопать собрались? А ну, колись давай, пока я за подушку не взялась!

– Ир, он-то при чем? – с опаской поглядывая на грозную подругу, спросила Танька. – Это ж все ведьмы – Аллочка наша дорогая и остальные…

– Че-пу-ха, – раздельно произнесла Ирка. – Я вчера тоже так думала – голова от усталости и голода не варила. А сегодня утром сообразила: ведьмы-то за тобой не просто так охотятся. Им колдовской Дар нужен, который тебе Ольга Вадимовна отдала.

– Ну… – согласилась Танька.

– Баранки гну. И кому б ты его на кладбище передала, если там ни одной ведьмы не было? Мертвецам?

Танька задумалась.

– Мертвым колдовской Дар тоже нужен? – поинтересовалась она, настороженно поглядывая на покутника.

– Нам одно нужно – по назначению попасть, – грустно ответил тот и указал пальцем в небеса. – Но у некоторых даже шансов нет, вот и лютуют. Хотя… Те шестеро, они вроде вполне добропорядочные мертвяки были, не опыряки. Даже не знаю, чего они на вас кинулись, правда, не знаю. Разве что натравил кто, ведьма или сильный чаклун.

– Сам ты чего к нам прицепился? – подозрительно спросила Ирка.

– Меня послали, – охотно пояснил парень. – Вроде как голос, говорит: хочешь грех свой искупить, помоги девочкам. Меня наверх и потащило. Не успел оглядеться, а тут вы идете.

– Мало того, что мертвец, еще и голоса слышит, – покачала головой Ирка. – Чей хоть голос был?

– Голос и голос, – пожал плечами парень. – Мне не все равно? Мне главное отмучиться, грех покрыть.

– Чего мертвецы к нам пристали – он не знает, чей голос – не помнит, – не отставала настырная Ирка. – Грех свой хоть помнишь? Ты что искупать собрался?

Покутник опустил глаза и пристально уставился куда-то под сиденье. Ничего интересного там не нашлось, он еще некоторое время покрутился, помялся и наконец выдавил:

– Друг у меня был. Сашка. Мы с первого класса с ним… Жили рядом и вообще… Даже в университет один собрались поступать. Вместе. Как раз выпускной вечер был. Мы с Сашкой уже домой возвращались, под утро. Компания нас обступила: морды злые, пьяные. Говорят: «Что, выпускнички, радуетесь?» И на нас. Сашку повалили… – Он замолчал.

– А ты что? – с сочувствием спросила Танька.

– А что я? – чуть не со слезой выдохнул парень. – Здоровенные хлопцы, много их… Что б толку, если б я остался?

– Ты… смылся? – не веря своим ушам, переспросила Ирка.

Покутник помедлил и… едва заметно кивнул:

– Сашка… Он меня звал… А я уши заткнул и побежал. Но я ведь и правда не мог помочь! – взмолился он, вскидывая глаза на девчонок. Вгляделся в их лица и вновь вперился в пол.

– Сашка твой спасся? – с жадной надеждой спросила Танька.

Покутник медленно покачал головой.

– Тех парней… Их быстро нашли. Судили. Меня в свидетели вызвали. И все – и менты, и судья, и даже адвокат этих, убийц, – все смотрели на меня, ну как… Вот как вы сейчас смотрите! – в отчаянии вскричал он. – Родители Сашкины… Они мне раньше как родные были… – Покутник безнадежно махнул рукой. – Мои предки меня жалели. Особенно мама. Говорила: я ни в чем не виноват. А сама в глаза не смотрит. Раньше такая гордая ходила, а теперь плечи горбить стала. Я в пригород перебрался, тут старый бабушкин дом был. Сидел там целыми днями и сам даже не заметил, как помер. Думал, увижу Сашку, прощения попрошу. Он бы меня простил, правда! Только меня к нему не пустили. Нет, говорят, тебе хода. – Физиономия покутника стала обиженной. – Зато если я вас спасу, – покутник оживился, – тогда, может быть, дорога и откроется.