ее крики услышат с улицы? Пленница оттолкнула Штефанку и стала кричать:

— Помогите! Кто-нибудь, услышьте меня! Меня похитили! Помогите!

Но не тут то было! План Марины сорвался, так как заранее не имел шансов на успех. Пиман резко скрутил пленницу, и закрыл ей рукой рот. Марина продолжала биться в его руках. На шум прибежал из холла Гун:

— Что произошло? Как ты тут Пиман, оказался?

— Да вот так! Если ты, Гун совсем ослеп от любви, то я решил понаблюдать за твоей избранницей. В отличие от тебя, я смотрю на вещи трезвым взглядом. Я понял, что твоя Марина задумала бежать. Она решила подставить нас всех.

Гун обалдел от такого поворота событий. Он только что летал в облаках от счастья, а тут пришлось спуститься на землю так внезапно.

Гун обратился к Марине с нескрываемым гневом:

— Ах ты, тварь! Я тебе почти поверил! Думал, что ты настоящая, а ты такая же продажная, как все!

Иван дышал тяжело. Было видно, что он очень сильно разочарован. Однако, он еще продолжал любить Марину. Такое сильное чувство за один миг не проходит. Поэтому он не ударил ее, хотя ему этого очень хотелось.

Штефанка стояла в шоке от всего того, что происходило в данный момент на ее глазах. Тем не менее ее разум вскоре возобладал над эмоциями. Женщина немного оправилась от стресса, и громко с раздражением прокричала:

— Все, хватит! Я иду вызывать полицию. Пусть сотрудники с вами разбираются!

На Гуна и Пимана эти слова произвели отрезвляющее действие. Они начали понимать, что еще немного и окажутся в непростой ситуации. Пиман быстро сообразил:

— Подождите, Штефанка. Не нужно производить необдуманных действий. Давайте мы сейчас оставим Марину и Ивана наедине. Пусть они разберутся между собой, а мы с вами пройдем к вам в кабинет. Я думаю, что мы придем к взаимопониманию.

— Я вас боюсь. Покиньте магазин! Причем в полном составе! — Штефанка говорила быстро, глядя в пол.

— Не нервничайте! Меня не стоит бояться. Я знаю, как выйти нам всем из этой непростой ситуации. Я настаиваю: пройдемте в кабинет, чтобы все спокойно обсудить.

Штефанка подчинилась Пиману. Она направилась к своему кабинету. Зашла быстро, также быстро впустила Пимана и закрыла плотно дверь:

— Я вас слушаю.

— Я обращаюсь к вам, и надеюсь на ваше благоразумие. Вам не выгоден этот скандал, а нам тем более. Поэтому предлагаю нам с вами расстаться так, как будто бы ничего не случилось.

— Как вы себе это представляете?

— Очень просто. Я оставлю вам сумму, которую вы назовете и мы покинем магазин тихо и незаметно. Вы останетесь в прибыли, а мы вернемся восвояси. Никто ничего не узнает. Вас устроит такой поворот событий?

Штефанке не хотелось идти на сделку со своей совестью. Если дело было бы только в деньгах, то она с удовольствием отказалась бы от сомнительного компромисса. Все же, ей не хотелось скандала, который мог последовать после огласки внезапно произошедших событий. Менеджер взяла паузу. Ей нужно было все обдумать. Пиман ее не торопил. Он понимал, что сейчас лучше действовать очень осторожно. Штефанка, тем временем, рассуждала про себя:

— Пусть я ни в чем и не виновата. Я не совершила ничего предосудительного, закрыв магазин на вип-обслуживание, но в Праге люди не любят такие плохие истории. Такие истории убивают престиж. После того, как клиенты магазина узнают о том, что здесь произошло, многие из них перестанут покупать у нас вещи. Это скажется на прибыли. Руководство меня уволит. Я останусь без работы и с подорванной репутацией. Мне это не нужно.

Штефанка молчала. Она не хотела поддерживать преступников, но ее личный интерес заставлял это сделать. После долгой паузы, Штефанка недовольно произнесла:

— Я согласна, но знайте, что я вынуждена пойти с вами на эту бессовестную сделку! Мне не нужны ваши деньги. Просто покиньте сию же минуту магазин тихо и незаметно.

Пиман обрадовался:

— Спасибо вам за понимание. Все, вы нас больше не увидите!

Пиман подогнал автомобиль к служебному входу магазина, который находился внутри двора. На улице никого не было. Гун вывел Марину и быстро усадил в машину. Назад все участники инцидента ехали молча.

Гун был вне себя от ярости. Он прокручивал в голове последние события, и еще больше приходил в ярость. Пиман был доволен тем, что все обошлось. Марина же молчала. Она не плакала. Ей было уже все равно, что произойдет с ней дальше.

Глава 45

На другой день, после пропажи жены, Сашка находился у себя в кабинете. Он просто тупо смотрел на экран монитора. Неутешный муж так сидел, причем уже не один час. Мария, домработница Смирновых-младших хлопотала на кухне и, одновременно развлекала малышей. Она с нетерпением ждала приезда Аллы Семеновны, матери Сашки. В доме творился хаос, а безысходность витала в воздухе. Женщине это не нравилось. Она не хотела больше оставаться в этой семье, но воспитание ей не позволяло попросить расчет. В общем в доме Смирновых-младших все шло изрядно плохо.

Марина…. Она всем сердцем чувствовала, что скоро придется, в полном смысле этого слова, бороться за существование. Пленница не заметила за раздумьями, как город постепенно погрузился в сумерки. Когда она это осознала, всполошилась. В теле появилась дрожь. Необъяснимый ужас охватил пленницу. В доме было необычно тихо. Это напрягало. Чувство полной уверенности в том, что это была обманчивая тишина, только нарастало…

Проклятый Гун сидел в своем кабинете и пил дорогой коньяк. Он был уже сильно пьян, но сон не шел к нему. Наоборот, с каждой новой выпитой порцией, его разум производил все новые и новые мысли:

— На коей черт мне сдалась эта предательница. Вот невезуха! Я ее до сих пор люблю. Я помешан на ней. Я себя ненавижу за это, и ее ненавижу за это. И все же я ее люблю.

Гун еле держась на ногах, встал и прошел к двери. Он покинул комнату, и направился в сторону комнаты, где обитала Марина. Добравшись до места назначения, Иван стал громко кричать в закрытую дверь:

— Что тебе еще нужно? Я уже все бросил к твоим ногам. Я забыл себя и бросил себя к твоим ногам! Я еще никогда так не унижался перед женщинами. Они готовы были любить меня любого, такого, каков я есть на самом деле. Я могу купить в этом городе почти всех женщин, а ты неблагодарная, тварь!

Марина, услышав совсем рядом громкие крики, вжалась в кресло, словно сложенный плед. Она