– Вот гады! – Женька стукнул кулаком по траве. – А что было с землянами?

– Ничего хорошего. Наших предков, переселенцев… в один день прилетело шесть кораблей. Это более трех тысяч человек. Врать не стану, их встречали достойно, тут хухушок прав. Цветы, музыка, праздничные столы.

– Я же вам говорил? – Кафт оживился. – Вашим предкам оказали великую честь, а что получили взамен? Реки крови?

– Заткнись! – гаркнул Босонец. – Что было дальше? – Солдат с неподдельным интересом слушал рассказ. Впрочем, не он один. Семен тоже хлопал глазами не меньше, а может, и больше, чем Женька, удивляясь осведомленности Призрака. Босонец поворошил палкой угли, шмыгнул носом и поторопил: – Посадили их за столы и…

– Накормили, напоили. – Вахалий смотрел на Кафта. – А потом заковали в кандалы и обратили в рабов. Артилиус первым назвал землян недочеловеками. От него и пошло это клеймо. Через месяц, когда невольники стали умирать от неизвестной болезни, генерал приказал всех без исключения, и больных и здоровых, детей и женщин, отправить на планету Штольц.

– Штольц? – Женька призадумался. – Что-то я не припомню такую планету. Может, Штау?

– Нет, Штау открыли намного позже, уже после изгнания хухушков. – Вахалий бросил в огонь окурок. – На Штольце построили бараки, огородили забором. Прибыли десятки ученых. И стали разводить землян, как домашний скот. Великая раса нуждалась в дармовой рабочей силе. У генерала были далекоидущие планы.

– Вот суки! – выдохнул солдат. – А зачем ученые?

– Особенности организма. Земляне были на редкость выносливы и хорошо развиты физически. Возможно, сказывалась сила гравитации родной планеты. Но иммунная система сильно уступала глорианской. В результате экспериментов получились мы.

– Откуда тебе это известно? – Кафт пристально смотрел на охотника. – Даже я не владею такой информацией.

– А ты погорбаться с мое, – со злой ухмылкой ответил Призрак. – Пояс Смерти в кольце Сарта, знаешь такой?

– Базрастовые шахты? – Кафт кивнул. – Черный минерал.

– Он, родимый. – Призрак задрал рукав, демонстрируя глорианцу, да и всем присутствующим ровную строку цифр. – Заключенный шесть троек сто двадцать один дробь четыре. Недочеловек, восьмой отряд шестого уровня, – сквозь зубы процедил Вахалий. – Еще вопросы будут?

– Будут. – Кафт не выглядел напуганным. Даже невзирая на выражение лица рассказчика, злой, все уничтожающий взгляд и нервное подергивание века, которые заставили Босонца податься чуть в сторону. Доктор это заметил, но не показал виду, спросил: – Это не объясняет твою осведомленность в…

– Да, не объясняет. – Вахалий быстро взял себя в руки. Веко перестало дергаться, а обращенная к Женьке улыбка открыла белизну явно не родных зубов.

– Я думал, у тебя все… планка поехала, крышу сносит, – почесывая щеку, заговорил Босонец. – Ну ты даешь… напугал черт бородатый. Ты это… ну сам понимаешь.

– Нормально, Женек. – Призрак хлопнул солдата по здоровому плечу, но, видимо, напряжение еще не до конца покинуло могучее тело, и удар вышел с ног сшибающим.

– Ты че… придурок?! – взвыл солдат, катаясь по траве.

– Извини. – Вахалий вскочил. – Я не…

– Может посербаем? Пока ты здесь всех не поубивал. – Семен снял с огня казан.

– Прости. – Призрак протянул Женьке руку. – Честное слово – не хотел.

– Ладно, забыли. – Солдат пожал мозолистую ладонь. – Только ты в следующий раз, когда крышу понесет, – Босонец потер ушибленное плечо, – ему… – взгляд указал на глорианца, – профессору припечатай. Навороти ушлепку.

– Я доктор.

– Да мне погадить, кто ты. – Женька уложил на ноги автомат. – Заткнись и сиди ровно. Сволочь глорианская… Людей они как скотину разводили. Козлы вонючие, гады!

– У-у-у, как тебя понесло! – Сема подал солдату тарелку с душистой похлебкой. – Лопай, вояка. И где ты только такие слова выучил. Погадить, ушлепки. Сколько живу, такого не слыхал.

– И не услышишь… – Женька взялся за ложку.

Ели молча. Разве что Босонец дважды просил добавки, нахваливал как еду, так и самого повара. Солдат проворно орудовал ложкой, с большим аппетитом жевал чуть жестковатое мясо моллюсков, бросал в огонь нити-стебли душистых и острых на вкус речных водорослей. В целом поздний ужин прошел спокойно и тихо.

Пленник ковырялся в еде, совсем не ел мясо, и когда поставил тарелку, в ней оставалось больше половины.

– Что, не нравится наше угощение? – закуривая, спросил солдат. – Ничего, гаденыш, я тебя накормлю, позже. Все припомню, как Санчо убили, как землян в клетки загнали.

– Я не причастен ни к первому, ни ко второму эпизодам.

– А кто причастен? – Женька пускал к небу колечки дыма. – Может, я?

– Не цепляйся к лишенцу. – Вахалий передал Семену пустую тарелку, вытер усы.

– А чего это ты за него мазу тянешь? Он тебе кто, может…

– Ну вот. – Семен горестно вздохнул. – Опять черт-те что мелет. Ты на каком языке разговариваешь?

– На нормальном. У нас все так разговари-вают!

– Где это у вас? – Семен сложил стопкой грязные тарелки, уложил в них ложки.

– Ну-у-у дома. На Купце.

– Планета такая. – Вахалий скрутил сигарету, угостил доктора. – Одно время туда каторжан ссылали. Железную руду добывать. Вот у них и нахватались. Заключенных лет сто как вывезли, а словечки остались.

– И откуда ты все знаешь? – Женька поскреб шею, скорчил глупое лицо. – Везде-то ты был, все-то ты видал. Сам-то как говоришь, «лишенец» – это наше словечко. Что, бывал на Купце?

– Не довелось. – Призрак спрятал кисет, закурил. – На руднике у меня в отряде лейтенант был. Помер парень, через месяц, как прибыл, помер. Так вот он был твоим земляком. От него и перехватил это словечко. Прицепилось, как… ну сам знаешь. Так этот лейтенант точно так же разговаривал. А может, и покруче.

– Так и я раньше круто заворачивал, по-пацански, – с нескрываемой гордостью заявил Босонец. – Ротный отучил. Из-за моего базара и взводному перепадало. А я Макса уважаю, вот и пришлось забывать про феню.

– Это что, твою девушку Феней кличут? – Сема тоже закурил. – Слыхал я такое имя, была у меня одна знакомая.

– Сам ты имя. Да ну вас, дебри дремучие. Одно слово, деревня.

– Ну ты… – Колода пригрозил пальцем. – Тоже мне горожанин…

– Э-э-эх… – выдохнул солдат. – Сейчас бы чифирочка кружечку да подмять бы дурочку.

– Чифир – это крепкий… очень крепкий чай. Эти… – Вахалий не без улыбки смотрел на солдата. – Потомки урок чай варят. Да так, что ложка стоит.

– И это ты знаешь? – Женька выпучил глаза. – Уважаю.

– Извините, что перебиваю. – Кафт погасил окурок. – Мне бы хотелось узнать…