— Тогда отвернись, пожалуйста. — Не могу расслабиться и по-прежнему борюсь за свою независимость.

Макар застывает, горько улыбнувшись.

— Варя, я, конечно, не считал, но думаю, что видел тебя голой очень много раз.

— Сейчас это другое.

Макар, ухмыльнувшись, демонстративно поворачивается ко мне спиной. Я натягиваю его вещи и кладу ногу на диван. Поморщившись, тянусь за тюбиком.

— Давай я. — Возникает из ниоткуда мой бывший муж и, быстро пробежав инструкцию глазами, обильно поливает прозрачной вязкой субстанцией мою припухшую ногу, затем медленно начинает втирать.

— Помнишь, — улыбается Макар, его синие глаза и эта улыбка для меня, как стакан вина для алкоголика, меня тут же обжигает непрошеным теплом, отворачиваюсь, прикусив губу, — однажды ты содрала коленки, когда мы ездили на великах, и я тебе как маленькой дул на них, пока обмазывал зеленкой.

— Нет, — вру я.

Конечно, я помню, я всё помню.

Мы зависаем друг на друге, его горячая ладонь, слишком долго лежит на моей ноге.

— Хватит уже мазать, — грубо отворачиваюсь, высвобождая свою конечность.

Макар мрачнеет. Всё, теперь он точно в гневе. Я его достала. Он пытается, а я отвергаю. Ну не могу я отпустить ситуацию так просто. Ну камень у меня на сердце лежит, больно мне.

Тишину разрывает звук открывающегося замка, и в дом влетают девочки. Я тут же забываю про наши с Макаром разборки. Дочки очень рады меня видеть. Мне приходится несколько раз рассказать историю о том, как именно я упала со сцены. Валентина Павловна трещит, переживая особенно сильно.

Она кудахчет о том, что я могла разбить себе голову.

— У неё низкий гемоглобин, — опершись на косяк двери, мрачно сдаёт меня Макар.

Закатываю глаза. Вот же предатель, сейчас начнётся.

— Это очень опасно, Варвара! — суетится бывшая свекровь, моментально придумывая план того, как наполнить меня под завязку железом.

Девочки притаскивают игрушки на диван, мы долго играем вместе. Макар смотрит на нас издалека, часто наши глаза встречаются. Но он больше не улыбается, из небесно-голубого его взгляд становится тёмно-синим.

Валентина Павловна смотрит на меня, потом на него.

— По крайней мере, ты вылез из-под одеяла, — подначивает она сына, проходя мимо и ущипнув за бок.

Я не слишком понимаю, о чём они говорят, да мне и не нужно. Лишь немного расстраиваюсь, что не могу помочь с мыть?м девочек.

— А мама останется на ночь? — последнее, что говорит засыпающая Машка, и моё сердце обливается кровью.

— Останется, — безапелляционно заявляет её отец, поправляя одеяло и выключая «большой» свет.

Я стараюсь игнорировать его командный тон и, добравшись до ванной, закрываюсь изнутри. Включаю воду, кое-как делаю свои дела.

— Варя, не занимайся глупостями, дай я тебе помогу! Убь?шься ведь.

— Обойд?шься! — заявляю через дверь.

Это было лишним, но я вспомнила, как мы занимались любовью в душе, а потом вдруг представила, что в этой самой ванне он так же трахал Регину, и всё пошло по новой. Я открываю дверь, сую ему мокрое полотенце и гордо хромаю в сторону комнат.

— Регине своей помоги, а я спать пошла. В твой кабинет, я там присмотрела отличный диванчик.

— Ещё говорят, что у меня плохой характер, — резко подхватывает меня на руки Макар.

Правда, надо отдать ему должное, несёт не в спальню, а в кабинет, как я и попросила. Сильно злится, не таясь. Это хорошо, значит, в машине действительно душу открыл. Но у меня как раньше не получается. Будто ступор напал. За это Макар и хмурится, излучая теперь негатив. А меня вдруг мучает совесть, ведь у больницы он так за меня испугался. Но я снова вспоминаю лифт, потом кабинет…

Макар приносит стопку постельного, раскладывает диван, хотя я вполне могла бы поместиться на половинке, затем так же быстро расстилает простынь, запихивает одеяло в пододеяльник, а подушки в наволочки и, как только я сажусь на диван, обнимая себя руками, выключает свет, крикнув сухое «спокойной ночи». А потом, будто опомнившись, возвращается с мазью, включает свет и садится перед диваном на стул, подтягивает мою ногу и аккуратно мажет мазью.

— Я могла бы сама. — Не удается сдержать улыбку — он так тщательно хмурит брови.

Закончив процедуру, Макар снова выключает свет.

— Может, я книжку хотела почитать! — кричу ему в спину.

— Обойдешься, — отвечает Макар моими же словами, и я снова закатываю глаза, подбив кулаком подушку.

Варя

В квартире Макара прохладно. Не так, чтобы очень холодно, но даже под одеялом немного зябко и дискомфортно. Я долго кручусь, пытаясь найти наиболее приятное положение, и, когда наконец-то засыпаю, мне снится сон. Не особо осознаю, о чём он, но чувство просто сказочное. На диване в кабинете Макара мне становится тепло и как-то безопасно, что ли. Свернувшись калачиком, я наслаждаюсь сладким, безмятежным ощущением. Мне даже кажется, что во сне кто-то крепко обнимает меня, но, проснувшись, я обнаруживаю, что второй подушки рядом нет, постель пуста — в ней только я.

— Мама, мама! — Забегают в кабинет девчонки, а я протираю глаза и очень удивляюсь, глядя на часы.

Вот это я поспала. Сто лет такого не было.

— А вы почему не в садике? — Обнимаю малышек, прижимаю к себе, целую по очереди в макушки.

Обожаю их сладкий детский запах, он ни на что не похож, он какой-то родной и неповторимый.

— Потому что мы едем в путешествие! — визжат девчонки, хлопая в ладоши.

— Оу, я сейчас тогда поднимусь, вызову такси и…

— Доброе утро. — Заваливается в кабинет Макар, а я тут же подтягиваю задравшуюся футболку вниз. — Девочки, завтракать, чистить зубы, потом быстро толкаем свитера, купальники и любимые игрушки в рюкзачки, через полчаса выезжаем.

— Хорошо, я сейчас переоденусь, раз вы уезжаете, душ дома уже приму. — Подтягиваюсь на руках.

— Ты не успеешь. — Не спрашивая разрешения, Макар наклоняется и подхватывает меня на руки, затем несёт к ванной.

В итоге его руки оказываются на моих голых бедрах, на мне только футболка и трусы.

— Господин, Заболоцкий, я предпочла бы одеться и вернуться в свою съёмную квартиру.

— Мама, ты едешь с нами! — заявляет старшая, ставя руки на пояс, совсем как отец.

Понабралась.

— Мы с папой решили, что ты едешь с нами.

— Молодец, Макар. — Смотрю мужу в глаза, поражаясь его наглости. — Так держать. Поставь меня сейчас же на пол! — добавляю, почти рыча.

— Ты же не обидишь детей? — приподнимает он правую бровь, пожимая плечами и выпуская меня возле ванной.