Толтон покрепче сжал торпедометатель. Из-за пота оружие становилось скользким. Он стоял позади Дариата, который в свою очередь занимал место в хвосте группы своих родственников, собравшихся в конце прохода к одной из пещер, превращенных в госпиталь. Он думал о том, что особый статус не избавил его от бремени смертельного безумия.

Толтон слышал, как в пещере начали раздаваться стоны. Скоро они перешли в слабые крики и громкие проклятия. Призраки наводнили пещеры, не обращая внимания на желание лишенных защиты раненых углубиться подальше в сеть пещер. Они летали вокруг людей с раскрытыми ртами, выкрикивая беззвучные предостережения. Их движения обозначались в воздухе недолго живущими пятнами смывающейся к часки.

Затем один из Оргатэ ударился о стенку возле входа. Его тело вытянулось, передняя секция яростно двинулась вперед, в то время как имеющая форму луковицы задняя четвертушка с силой изогнулась, добавляя энергии. Те призраки, которые только что устроились поблизости, были поглощены по мере того, как громадная тварь двигалась по пещере. Их дикие мучительные крики угасали по мере того, как из них извлекали жизненную энергию. Другие приведения и Дариат могли ясно слышать их, в то время как люди воспринимали их страдания как глубокую волну вызывающей холод тревоги. Для успокоения Толтон опустил взгляд на торпедометатель – только для того, чтобы обнаружить, как сильно трясутся у него руки.

– Мы обнаружены! – резко выкрикнула Эренц.

Оргатэ ворвались в пещеру, перед ними летел град мелких камешков и поток ярких пульсирующих насмерть перепуганных призраков. Впереди, прямо на коралловом полу, было расстелено три ряда неопрятных постелей, дом для более чем трех сотен находящихся в состоянии ступора пациентов, уже потревоженных призраками. Они сделали все, что было в их силах, чтобы отступить назад, ковыляя или отползая, цепляясь за стены; некоторым сестрам удалось оттащить своих подопечных к проходам. Оргатэ жадно ринулись вперед, превращая пещеру в место схватки бьющихся в истерике тел и беспощадно-стремительных придатков.

Эренц и ее родные пытались прорваться и окружить Оргатэ. Нужно было завоевывать каждый метр пространства, расталкивая локтями толпу приведенных в ужас людей. Под ногами путались одеяла, пластиковые коробки, замороженные куски плоти, и все это делало каждый шаг предательски опасным. Невозможно было как следует захватить врага в клещи, лучшее, на что они могли надеяться, – это самим расположиться возле проходов между пещерами, чтобы Оргатэ не смогли скрыться там.

Когда обороняющиеся прикрыли пять из семи возможных проходов, они открыли огонь. Съежившийся от страха Толтон видел, как вспышки ослепительного света пульсируют в воздухе и как их поглощают расплывчатые формы Оргатэ; поэт решил, что это сигнал открывать огонь. Он оттолкнул нескольких пожилых ослабевших людей и поднял свой торпедометатель. На него настолько подействовало зрелище паники и разрушения в пещере, что поэт едва ли прицеливался. Он нажал на затвор и тупо следил, как зажигательные снаряды ударили по темной массе.

Метатели огня открыли стрельбу, сопровождающуюся пронзительным воем, добавляя свои специфические огни к этой стремительной атаке. Восемь рядов ярких желтых полос света пролетали над головами съежившейся толпы, чтобы полностью расцвести на теле Оргатэ. Эта тварь двигалась резкими толчками, как безумная, по ней отовсюду наносили удары огнем. Составлявшая часть ее жидкость яростно кипела, посылая клубы удушливого тумана, чтобы пропитать им всю осажденную пещеру.

Толтон приложил руку ко рту, он чувствовал резкую боль в глазах. Пар был холоднее льда, он конденсировался на коже Толтона и на его одежде, образуя гладкую скользкую поверхность. Ему трудно было удержаться на ногах, когда под ними образовывалась такая же пленка. Люди вокруг него падали. Теперь Толтону не удавалось прицеливаться со всей точностью. Отдача от каждого выстрела заставляла его скользить назад. Во всяком случае, он не мог быть абсолютно уверен, где находилось теперь это создание. Туман сильно флюоресцировал, пущенные заряды огня, проходя насквозь, иссушали его, окутывая всю пещеру дымкой.

Перестав видеть какую бы то ни было цель, Толтон перестал стрелять. Везде были люди, они кричали и плакали, скользя вокруг, шум их голосов смешивался с ревом огнеметов, создавая полный звуковой бедлам. Каждый сделанный наугад выстрел мог поразить кого-то. Толтон опустился на четвереньки и попытался нащупать стену пещеры, какой-то выход.

Эренц и остальные продолжали стрелять. Восприятие пещеры личностью при помощи ее чувствительных клеток было менее чем совершенным, но она могла продолжать извещать их хотя бы о приблизительном местонахождении Оргатэ. Женщина постоянно перемещалась, так, чтобы огонь не переставал играть на боках чудовища. При вздымающемся тумане, передвигающихся бегом человеческих фигурах и при том, что ее цель постоянно двигалась, Эренц испытывала немало затруднений, продолжая стрелять. Но ее действия были оправданными, и это было важнее всего, это помогало не думать о том, кого поразит неверно направленный выстрел.

Дариат наконец осознал, что потерпевший поражение Оргатэ полетел назад, из пещеры в обиталище. Он передал информацию своим родным и личности, показав им, что призрачная дымка тумана проскользнула мимо. Огнеметы замолкли.

Когда отвратительно липкий туман опустился, чтобы свернуться над головами людей и над кораллами, обнаружился пол, устланный телами. Те, кто не были слишком тяжело обожжены или избежали соприкосновения с щупальцами Оргатэ, молча извивались под отвратительной скользкой пленкой. Около трети оставались неподвижными; невозможно было определить, были ли они слишком выбиты из сил или ранены так, что не могли прийти в себя.

Эренц и ее команда расхаживали посреди этого поля резни и горя, как будто ничего этого вовсе не существовало, громко приветствуя друг друга по мере того, как они сходились у одного из боковых проходов. Среди них был доктор Патан, он стирал с лица жидкое клейкое вещество и улыбался с такой же жизнерадостностью, как и остальные, проверяя свой огнемет.

Толтон внимательно следил за ними, когда они спешили скрыться в проходе, полностью безучастные к страданиям внутри пещеры. Личность известила их о другом посетителе, устраивающем адский бедлам в соседней пещере, и им не терпелось продолжить борьбу. Нет, сильнее всего в этом континууме не энтропия, думал Толтон, а бесчеловечность.

Через некоторое время он сдвинулся с места, хотя еще не знал, что делать дальше. Дариат подошел и встал рядом с ним, и они разглядывали пещеру с ее трупами, с ее ранеными и с ее призраками. И двинулись вместе предложить то утешение, какое было в их власти.

* * *

Маска гладко отошла от лица Джека Макговерна. Он моргнул, реагируя на мягкий свет, проходивший через высокое окно складского помещения. Лишенная аппарата, его незащищенная кожа испытывала особое ощущение, что-то среднее между онемелостью и воспаленностью. Что он больше всего хотел сделать, так это потрогать ее руками, провести кончиками пальцев по щекам и подбородку, проверить, что с ним сделали. Но он все еще был связан клейкой лентой и цепью.