Когда он начал двигать бедрами мой мир взорвался, рассыпался блестками и оглушил взрывной волной. Я, кажется, отключилась, или потерялась, на какое-то время. Острая боль пронзившая шею заставила опомниться, очнуться и вернуться в реальность.

Сильные руки были прижаты к дивану, удерживая меня, взгляд зеленых глаз смотрел настороженно и испуганно.

— Ты в порядке? — шепотом спросил он, шумно дыша.

В порядке? Я кажется, что-то пропустила. Точнее похоже вообще все. Дотронувшись рукой к шее, где все еще ощущалось жжение, я ощутила теплую влагу подрагивающими пальцами. Кровь?

— Ты укусил меня? — шокировано спросила я, хотя прекрасно знала ответ.

— Ты моя пара, Вика. — подарив мне нежный поцелуй отозвался он. — Это всего лишь метка. Рана очень быстро затянется…

— Метка? — я честно хотела начать возмущаться и сказать что-то такое, эдакое, но он мне не дал. Проникнув языком в мой рот, он тут же скользнул рукой мне между ног, где все горело огнем и пульсировало. Раздвинув влажные складочки, он огладил пальцами чувствительный бугорок, шумно выдохнув мне в рот. Я подалась вперед, навстречу его движениям, вжимаясь в него всем телом. Дурманящее ощущение мутило сознание, заставляя срываться на крик от его движений пальцами внутри меня. И вот, когда я была так близка к развязке, когда тело застыло натянутой струной подрагивая, он резко отпрянул:

— Что?! Вика, это кровь? От куда? — резкий возглас испортил всю атмосферу, отзываясь болью внизу живота.

— Какая кровь? — разочарованно спросила я, сжимая кулаки. — Ты же сам меня укусил?

— Я тебя там не кусал!

— Что?!

Да как же это… Я же помню… Нет, ну он точно вошел в меня, повалив на землю… И мне было больно там… Крови, правда, не было, но она ведь и не у всех прям есть… Да и месячные у меня пошли в ту же ночь… Нет, я точно помню, что он меня начал насиловать…

Боже, какой бред в моей голове! А Сергей стоит передо мной голый и прожигает настороженным взглядом. Надо что-то ответить… Знать бы еще что!

— Вика, — осторожно начал он, — я слышал есть такие операции… — замявшись он присел рядом, пряча уже глаза в пол, — если я что-то испортил, ты только скажи…

Испортил… Вот прям сейчас, взял и испортил. Что мне ему сказать? Что я не знаю от куда у меня девственность в 28 лет, при такой профессии? Это же звучит как бред! Да это и есть бред! Единственное о чем я сейчас думала, так это о том, что не обследовалась у частного гинеколога, как остальные девченки, а прибегала к своему флеру, заставляя подписывать необходимые справки и выдавать поддельные результаты анализов. Но я же не знала, что я девственница!!! Зачем мне этот гинеколог, если я ни с кем не спала вообще, кроме того нападения?! Дурдом какой-то… Вся моя жизнь сплошной дурдом! Чем я думала все эти годы? Раз! Один только раз стоило залезть на это поганое пугающие гинекологическое кресло и все — проблем бы не было. А сейчас я себя чувствую какой-то идиоткой. Да и выгляжу соответствующее. Лежу тут голая, безумным взглядом таращусь в потолок и впиваюсь ногтями в диван. Нет, так не подойдет.

В один рывок встала, заприметив шкаф двинулась к нему. Перебрав бегло содержимое, сцапала красную борцовку и натянула на себя, печальным взглядом окинув порванное белье и одежду.

— Извини, я сейчас не хочу об этом разговаривать. — мне требовалось время и уединение, чтобы привести голову в порядок и не наделать глупостей.

Рассказать все ему? А зачем? Он не спешит мне рассказывать ни об истинных, ни об особенностях оборотней, ни о детях, ни толком о Викторе… Почему я должна ему довериться и открыться?!

Ухватив кроссовки, выбежала за дверь и понеслась к себе в комнату. Слезы душили, хотелось кричать от несправедливости и бессилия. Может даже разломать что-нибудь. Давя внутри рыдания я и не заметила, как со мной поравнялась белоснежная Волчица. И кто ее только искупал?

Оказывается это так хорошо… Высказаться, рассказать половину своей жизни, выплакаться хоть кому-то… Мила была отличным собеседником: она то била лапой, кивала, прятала глаза в пол, прижимая ушки, то рычала, фыркала, утыкалась мокрым носом мне в плечо, когда меня особенно разбирали рыдания… И я успокоилась. Просто в какой-то момент пришло равнодушие ко всему и слезы сами высохли, дыхание выровнялось. Теперь хоть кто-то знает большую часть странных аспектов моей жизни. И мысль, что этот кто-то еще пару месяцев будет беременной, не способной к обороту, грела сердце. Пару месяцев она меня точно не выдаст, а там я обязательно что-то придумаю…

— Ты такая хорошая… — рассмеялась я. — Кушать хочешь? — Волчица лишь спрыгнула с кровати, кивнув на дверь.

Борцовку переодевать не стала, лишь надела под нее шорты, да так и пошла вниз. Дом спал, вместе со своими обитателями, лишь скрип половиц под моими ногами и легки цокот коготков Милы, нарушали повисшую тишину. Добравшись до кухни, я щелкнула выключателем, да так и замерла. У окна стоял растрепанный и потерянный Сергей с дымящейся чашкой кофе. Я не ожидала, что мы так скоро вновь встретимся и готова была попятиться назад, обратно в свою комнату. Но хитрая Волчица умостила свой зад за моими ногами, не позволяя мне пройти. Он молчал и я молчала, и это так глупо. Шумно вдохнув, я решительно направилась к холодильнику, распахнув его настежь.

Так-с… Не хитрые остатки еды летели на стол, как и колбаса с яйцами. Затылок буквально свербел от тяжелого взгляда. Не выдержав, я обернувшись "любезно" спросила:

— Есть с нами будешь?

Он шарахнулся от моего вопроса, словно я его о чем-то страшном спросила.

— В три часа ночи? — а вот и привычная ухмылка, быстро же он взял себя в руки.

— Я у тебя время что ли спросила? — фыркнув, я опустила тесак на ни в чем неповинную палку колбасы, и отдала Миле кусок, та тут же его проглотила пару секунд почавкав.

— Сегодня умер мой брат… — и этот шепот заставил меня замереть, настолько поникшим и горьким он был.

— Влас твой брат? — удивилась я, не зная что сказать.

— Да. Младший. — усевшись за стол, он сложил пальцы в замок, поставив рядом чашку. — Что ты хочешь знать? Спрашивай, я расскажу…

Вот так вот просто… Но это же нечестно. Он только что сказал, что его брат умер! У меня весь дух из тела вышибло, не говоря уже о мыслях. Отвернувшись к плите я поставила сковороду на огонь, не решаясь встретиться с Альфой взглядом.

— Расскажи о своей семье… О Власе… — шепотом попросила я.

— Я вырос здесь. Родился 32 года назад 12 июня, в помете с еще пятью волчатами. Мои родители истинная пара. Отец был Альфой, мать Альфа-самкой, до сегодняшнего дня у было два брата, остальные погибли. Кирилл мой второй брат. Отец погиб более десяти лет назад, времена были неспокойные. Обессиленный, после схватки с чужаками, угодил в болота. Я подчинил остатки стаи и сам занял его место. Пара оборотней покинула стаю, не желая моего правления. Моя мать… — он смолк, а я напряглась, вслушиваясь в чужую и совсем нерадостную биографию. — Когда сердце отца остановилось она это почувствовала… Она должна была умереть, но я не смог потерять в тот день еще и мать, и заставил ее жить…