— Ничего не поделаешь, придется признать очевидный факт: нож пропал.

— Он не пропал, — мрачно поправила Аня подругу. — Он в руках у ментов.

— Пусть так. Но как он туда попал?

— Ты чего, забыла? Они вытащили его из трупа Сереги!

— Да. А в Серегу этот нож как попал?

— Давид…

— Не говори ерунды! Если бы Давид даже и захотел убить Сергея, то выбрал бы более подходящее оружие. Зачем ему хватать нож, который сразу же наведет на его след?

Кира говорила, но сама сомневалась в сказанном. А вдруг Давид был в таком невменяемом состоянии, что уже не понимал, что делает? Он вполне мог схватить первый попавшийся ему под руку нож, ничуть не заботясь о последствиях.

— Пока что они не знают, что нож принадлежал вам, — попыталась утешить подругу Леся.

— Да, но на ноже обязательно должны сохраниться отпечатки пальцев всех нас.

— Кого всех?

— Меня, мамы! И Давида в том числе!

— Не дурак твой Давид. Наверняка, вытер с ножа отпечатки!

Леся сказала и ужаснулась. Что она говорит? Она же этой фразой фактически признала Давида убийцей.

— Нет, нет! — закричала она. — Я совсем другое имею в виду! Наверняка, нож украли, чтобы подставить Давида!

— Тогда и отпечатки убийца не должен был стирать.

— Нет, он их стер. Ведь там были бы тогда и его отпечатки.

— Убийца мог быть в перчатках.

На это Леся не нашлась, что возразить. А Аня буквально простонала:

— Но кто мог это сделать? Кто мог взять у нас в доме нож? Кто мог убить им Сергея и навести подозрения на Давида? Кто? Кто оказался такой сволочью?

Вопрос в самом деле очень интересный. И девушки пошли за помощью снова к свекрови. Было уже утро. Она встала. И заверила, что более или менее выспалась. Так что пришла наконец пора открыть бедной женщине ужасную правду о том, где сейчас находится ее сын. И какого черта девушки ночь напролет перерывали весь дом в поисках старого кухонного ножа.

К счастью, мама Давида оказалась куда крепче, чем ожидали подруги. Она не ударилась в истерику. Не стала падать в обморок. И даже не слегла с приступом гипертонии. Она молча выслушала девушек и кивнула:

— Да, нож взял кто-то из тех людей, кто приходил к нам вчера днем. Причем, случилось это не утром. Утром я еще сама пользовалась тем ножом. Резала овощи для супа. А вот потом он мне на глаза уже не попадался.

И женщина приступила к детальному перечню всех, кто заходил в дом Давида с тех самых пор. Увы, список получился настолько внушительным, что создалось впечатление, будто почти все жители поселка почтили своим вниманием их дом.

— Мы не можем подозревать всех этих людей! — ужаснулась Кира. — Это же больше двадцати человек.

Да, вряд ли это было стоящей идеей. Ведь кроме этих людей, которых удалось вспомнить маме Давида, наверняка приходил еще кто-то. Не говоря уж о том, что нравы в поселке до сих пор были самые простые и двери на замок тут закрывались только в исключительных случаях. Если хозяева уходили куда-то далеко. Или если на дворе наступала ночь, и все в доме ложились спать. А мама Давида, замороченная двумя шумными внуками, могла вообще забыть про пустяк вроде входной двери.

— Кстати о детишках, — оживилась Кира. — Я заметила, что у вас в доме постоянно толкутся дети.

— А как же иначе? Наши мальчишки ведь дружат со многими ребятами.

— Дружба — это прекрасно. Но не мог ли кто-то из этих милых соседских детишек прихватить ножичек? Просто так? Из шалости?

Предположение Киры поставило всех женщин в тупик. Тут уж откровенно спасовала даже всевидящая мама Давида. Упомнить всех соседских ребятишек, побывавших у них во дворе и в доме за вчерашний день, было не под силу даже ей.

— И опросить мы их не можем, — произнесла Аня. — Достаточно пройти даже не слуху, а маленькому слушку, что у нас из дома пропал нож, а мой бывший жених был им убит, как все заподозрят Давида! По селу поползут домыслы и сплетни.

Так женщины и сидели, не зная, на что решиться и что предпринять. Наконец мама Давида встала и подошла к столу, чтобы налить всем еще по чашке чая. Есть никому не хотелось. А вот сладкий чай и успокаивал, и помогал мозгам не свернуться в трубочку. Для того чтобы подойти к столу, нужно было пройти мимо окна. И выглянув в него, мама Давида бросила:

— Кажется, к нам снова гости. К тебе, Аня!

Аня тоже выглянула в окно. В калитку входила Тамара.

— Не хочу с ней сейчас разговаривать.

— Она выглядит такой печальной. Может быть, у нее что-то случилось.

— Случилось! — фыркнула Аня. — Конечно, случилось. И я ее предупреждала! Не надо было пороть горячку и выходить замуж за нелюбимого!

— Как это за нелюбимого? — оторопели подруги.

— Очень просто. Тамара замуж вышла из желания досадить своему любимому. А к Васико она никаких чувств не испытывала.

— Как это?

— Молча! — огрызнулась несчастная и потому злая Анька. — А я ведь ее предупреждала, что добром этот брак не кончится. А выйдет он ей боком! Свекровь у нее редкая гадюка. Да и свекор тоже не подарок. А уж если с такими людьми да с нелюбимым мужем бок о бок существовать, то жизнь вообще может каторгой показаться.

— Ой, а она уходит! — удивилась Кира.

— Услышала мои слова? — испугалась Аня.

— Нет, слишком далеко была. Наверное, что-то вспомнила, вот и передумала заходить.

— Ну, и ладно. Мне сейчас, если честно, не до ее жалоб.

Мама Давида ушла к внукам. А три подруги остались на кухне допивать остывающий чай и отдать дань вкуснейшим пирожкам с малиной и ежевикой.

— Так что там у Тамары, я не поняла? — пробормотала Кира, облизывая пальцы от растекшегося сока. — Она не любит своего мужа?

— Ни капли.

— А зачем замуж вышла?

— Так я же вам объяснила! Чтобы любимому досадить!

— Не поняла. Как это?

Аня явно колебалась. Она и сама чувствовала, что сболтнула лишнее.

Подруги молча ждали. И наконец Аня произнесла:

— Не могу вам всего рассказать. Это не моя тайна!

Но Кира с Лесей не отступали:

— Что нам расскажешь, то с нами и умрет.

— Мы не болтушки!

— Не сплетницы!

И наконец Аня сдалась.

— Ладно, я вам расскажу, но вы мне пообещайте, что никто ничего не узнает.

Собственно говоря, она и сама знала далеко не все про романтическое чувство, которое владело ее подругой Тамарой вот уже третий год. Не знала и имени этого мужчины.