«Этот мир — ловушка для богини!» — эта мысль снова резанула мне разум, как молния, пробившаяся сквозь тугодумные тучи.

Паззл стал складываться дальше.

Ключевцу нужно было, чтобы я приблизился к хижине Коккино, и там бы он скопировал технику. Что там, какое-то особое место?

— Да, Тим. Хижина Коккино — сильный источник энергии огня. Эта стихия там так сильна, что могла сама бы вызвать у тебя магическую реакцию.

Я продолжил думать.

Ну, а могла и не вызвать реакцию. Тогда Вячеслав бы просто атаковал меня с присущей ему хитрецой, и мне пришлось бы защищаться. И, возможно, вблизи источника энергии я не уследил бы за чакрами, превратился бы в уголька.

То чувство, когда стихия огня переполняет тебя, я хорошо помнил — и там вообще сложно себя контролировать, так что у Ключевца были все шансы.

Эвелина кивнула, мол, какой-же ты умница.

У меня возникло чувство, будто я в первом классе сижу на передней парте, и зоркий глаз учителя направлен в мою тетрадку, где я терпеливо карябаю свои каракули.

Ну, хорошо. А при чём тут Эвелина?

Предположим, Чёрная Луна, помимо всего прочего, и вправду огромный артефакт, заряженный кем-то давным-давно. Кем? Богом, Легионом, сильным-пресильным магом…

Эвелина поджала губки, но ничего не сказала.

Ладно, мелочи не так важны. А важно то, что эта Чёрная Луна, как артефакт в руках Ключевца — она ждёт магической реакции.

Чьей? Ну, богини, естественно.

А ей никак нельзя проявлять божественные силы, потому что артефакт заряжен и ждёт. И получается, что Незримая в этом мире должна сидеть тише мыши…

Она тогда сильно помогла в Царском Лагере, мне удалось сбежать через открытый Вертун, но сама Эвелина попалась в руки врагу.

— Р-р-ра-а-ар!

Уголёк с рычанием пронёсся за нашей спиной, обдав жаром, и я обернулся, задумчиво проводив взглядом бешеную зверину.

— Такой он шалопай, этот твой жжёный пёс, — засмеялась Эвелина и, сунув красный конец посоха в песок, взметнула в сторону «уголька» целую горсть стеклянных бусин.

Элементаль не заставил себя долго ждать и, взмыв в невероятно высоком прыжке, клацнул пастью прямо через искрящиеся мириады стёклышек.

Запертая в этом мире раненая богиня находилась в ситуации, которую псионики на нашей Земле называли коротко и ясно — «жжёный псарь». Ну или «жжёный пёс»…

Жжёный пёс дышит в спину.

Жжёный пёс вцепился в задницу.

Жжёный пёс ухватил за яйца…

— Не, к моей ситуации это не подходит, — усмехнулась Эвелина, — Чего нету, того нету.

— Как знать. Учитывая, что ты уже столько лет не поддаёшься, у тебя стальной характер.

— С одной стороны, это тюрьма. А с другой стороны, жизнь смертной имеет очень много плюсов.

В её руках вдруг оказалась горсть раскалённых красных камушков, и «уголёк», подскочив, стал есть пирус прямо из её ладоней.

Ну, конечно, смертная. Рассказывай давай…

Что-то я не особо улавливал, где в представлении Эвелины начиналась «смертность». Я прекрасно видел, какие чудеса она творила.

— Этот мир, как ты сказал, воображаемый, Тим, — улыбнулась Избранница, — К сожалению, это мой последний оплот, и он скоро рухнет.

— Так, слёзы и сопли на потом оставим. В общем, картину я понял. А почему мне надо было в пустыню?

На лицо Эвелины сразу упала тень, она опустила взгляд.

— Ты сказала, там твоя свобода? Что там такое, что помогло бы освободить тебя?

— Тим…

— Погоди, — я поднял руку.

Я никогда не жаловался на интуицию, считая себя очень прозорливым. Вот и сейчас мурашки закололи спину, потому что подсознание уже вывело результат из этого уравнения.

Богиню поймали, хотят украсть душу, или ей грозит полное истощение. Это, наверное, даже хуже, чем… чем… чем смерть?!

— Там твоё сердце? — сипло спросил я.

— Что-то вроде того.

— И эти… ну, Легион, они знают об этом?

— Да.

Твою же псину! Я опустил руки, стиснув до скрипа винтовку.

Вот так и следуй за знаками богов, безлунь ты толчковый!

Меня взяла самая настоящая злость. Зубы скрипнули, на щеках заиграли желваки. Даже «уголёк» поодаль перестал прыгать, сразу прилёг, виновато прильнув к песку.

Ярость расходилась от меня тугими волнами, мешая думать, и Эвелина, как часто бывает свойственно женщине, побоялась даже что-то сказать. Не сейчас, не в этот момент…

Эта чокнутая хотела, чтобы я отправился в пустыню и… и… и что? Нашёл какой-нибудь Вертун, в котором заключена жизнь богини, и закрыл его? Или открыл? Без разницы, главное было одно — после этого Эвелины бы не стало.

И всё это моими руками?!

Я посмотрел на свои ладони, на которых остались красные следы от деталей винтовки. Вот этими руками?

— Тим, я… — Эвелина попыталась, но наткнулась на мой холодный взгляд.

Вот ещё слово, и я вот этими вот руками… Снова сжав кулаки, я произнёс:

— Мне решать, как нам справиться с этой проблемой. Ты поняла?

На горизонте появились тучи, взметнулся песок с соседних дюн, закручиваясь в штормовые смерчи.

Весь мир потемнел, готовясь в грозе. Богиня тоже умела злиться, и её гнев будет ничто в сравнении со злостью обычного смертного, вдруг возомнившего себя великим магом. Её гнев не оставит и следа от меня, если она захочет.

А мне было просто насрать.

Я почувствовал, как энергия потоками растекается, пытаясь прорваться через блок во второй чакре. И впервые мне показалось, что он может поддаться, но, конечно же, ничего не получилось.

Но чёткое ощущение было. Чтобы разбить кирпич, поставленный волей богини, надо идти против воли богини? Следует подумать над этим.

Эвелина что-то увидела в моих глазах, и погода в этом странном мире снова успокоилась.

— Упрямый осёл, — буркнула она, отвернувшись, — Что ты знаешь обо мне?

— Ничего.

— Незримая уже любила, и отплатила за это вот такую цену, — она махнула рукой на пустыню, — Свои миры потеряла, сама томится в чужом мире, и душу вот-вот отнимут.

— Ну, я так понял, он был самым настоящим козлом?

Эвелина резко повернулась, стрельнув в меня разъярённым взглядом. Потом вдруг улыбнулась.

— Оттаскай меня Незримая за космы! Тим, как ты это делаешь?

— Что?

— Понимаешь, сейчас вершатся судьбы миров, и где-то по прихоти богов может схлопнуться вселенная… И тут вот это твоё — «козёл»!