не стал этому препятствовать. Санти лишили всей клубной символики, и он переехал куда-то, завел семью, детей, все дела… Отец всегда поддерживал с ним связь. И использовал его в качестве некой подушки безопасности. Сливал ему всякую секретную информацию, явки-пароли, если понимаешь, о чем я.

Кристен молча кивнула. Карри продолжал:

— Санти был единственным, кто имел все свидетельства, доказывающие вину Римми. Я не знаю, что это было: фотографии, диктофонные или видеозаписи, может, окровавленное белье. Но это ерунда. Доказательствами насилия никого не удивишь, а за сроком давности сейчас уже и дело бы возбуждать не стали. Но еще там были свидетельства того, что Римми проносил в тюрьму наркотики, торговал ими и даже был виновен в смерти трех человек. Внушительное досье, на самом деле. Но отец не собирался им непременно воспользоваться — он хранил это на всякий случай. Римми на тот момент об этом ничего не знал.

— Причем тут Элисон? — спросила наконец Кристен.

Карри усмехнулся:

— С ней я познакомился четырнадцатого июля две тысячи девятого года.

— Ровно десять лет назад, — прошептала Кристен завороженно.

— Да. Я тогда сидел в тюрьме. Ну, то есть, в следственном изоляторе. Меня собирались судить за хранение наркотиков. У меня дома нашли внушительный пакет героина. Подброшенный, конечно. Знаешь, кем? Ты уже слышала его имя, даже сама называла, когда рассказывала про изнасилование Миранды.

Кристен нахмурилась:

— Габи?

— Да, — Карри кивнул. — Его полное имя — Габриэль Манн. Миранда сказала тогда, что ему лет двадцать? Так вот, ему и за пять лет до Миранды было как будто бы лет двадцать. А на деле — двадцать семь уже тогда. Безвозрастной мальчишка, голубые глаза, открытый взгляд, ангел во плоти, да и только…

— Так Миранда его и описывала, — горько хмыкнула Кристен.

— Он тоже был членом «Выродков», и наркотики подбросил в рамках нашего клубного противостояния. Элисон тогда собиралась поступать на первый курс юридического — ей было семнадцать, — и летом проходила предварительную практику.

— Разве так можно? — удивилась Кристен.

— С ее родителями — известными государственными прокурорами, — ей было можно все, — грустно улыбнулся Карри. — Вместе со старшей коллегой она вела мое дело, и через две недели я был уже на свободе.

— Ловко!

— Так наша история и началась. А потом ее убили.

— Так сразу? — нахмурилась Кристен.

— Сейчас не время и не место останавливаться на романтике, — хмыкнул Карри. — Суть в том, что родители Элисон начали копать под «Выродков», «Выродки» узнали это и начали угрожать ей и мне. А Римми угрожал еще и моему папаше… Все навалилось сразу, понимаешь? Борьба за клиентов ожесточилась, меня оправдали, под них стали копать… Во время случившейся перестрелки отец не выдержал и заявил, что у него есть компромат — и если хоть один волос упадет с его головы или с голов его детей, доверенное лицо этот компромат обнародует.

— Что за ужас, — Кристен тяжело вздохнула.

— Как ты понимаешь, «Выродки» тогда не тронули нас. Но они убили Элисон, чтобы припугнуть и показать, что мы тут не хозяева… А еще они поклялись довершить дело, если компромат вдруг всплывет, или кто-нибудь сунется мстить им. И вот… он всплыл!

— Каким образом? — не поняла Кристен.

— Санти отнес его в полицию.

— Зачем? — девушка все равно не могла уловить логики.

— Я слышал, что в последние годы Санти начал сходить с ума… Старческий маразм или что-то в этом роде. Ему уже шестьдесят семь, знаешь ли… Возможно, смерть бывшего лучшего друга окончательно пошатнула его душевное здоровье — или он даже решил, что это «Выродки» его убили… Он взял компромат, который лежал несколько десятков лет на какой-нибудь дальней полочке в его доме, и преспокойно отдал его копам. Ну, то есть, я предполагаю, что это так…

— То есть, — подытожила Кристен. — Мы не у «Гиен» и не у Альвареса?

— Неа, — Карри покачал головой.

— Мы в клубе «Дьявольские выродки»?

— В логове Римми, — поправил Карри. — Сам клуб два года назад развалился, и если честно, я был этому рад.

— Круто, — мрачно сказала Кристен. Потом спросила: — Поэтому ты не мстил за смерть Элисон?

— Ага. Если бы я сунулся — погибли бы мы с Лэсси, Кира, Лиам.

— И поэтому твой отец боится тюрем? В молодости его там изнасиловали?

— Видимо, — Карри пожал плечами, насколько это позволяли веревки, стягивающие его тело. — Никто об этом не говорит и достоверно не знает. Кроме Римми и Санти, конечно. И отца, но он уже умер.

— А где этот Санти живет?

— Понятия не имею.

— Нуу… в Калифорнии хотя бы?

— Не знаю.

— Офигеть. И что теперь?

— И теперь Римми намерен нас убить. Тебя, меня, Лэсси, Лиама… всех.

Дорогие читатели! Между 35 и 36 главами я советую прочитать рассказ-предысторию "Элисон", где рассказывается о первой любви Карри Джонсона.

36 глава

В глубине души Карри всегда надеялся, что сможет отомстить Габи, Римми и всем бывшим членам «Выродков», причастным к смерти Элисон. Тем более что Габи и его дружки оказались отчасти виновны еще и в смерти Миранды, подруги Кристен. Но страх за близких всегда останавливал его. Чертовых десять лет носил он эту боль, эту ненависть, эту жажду мести внутри себя. Как он должен был мстить? Убить их всех? Разом? Это было невозможно: пускай он и убил бы одного, двоих, троих, но круговая порука и принцип «брат за брата, кровь за кровь» внутри «Выродков» непременно привели бы потом и к смерти его, Карри Джонсона, близких. Он уже потерял Элисон — и не имел права рисковать кем-то еще. Конечно, с тех времен многое изменилось: Алисия погибла при других обстоятельствах, а жизнь Лиама уже не была для Карри так ценна, как прежде, но у него все равно оставались сестры, а теперь еще и Кристен с Джонни.

Совсем недавно, осознав, что готов отпустить Элисон, что эта боль перекрыта теплом новой любви, он почти согласен был забыть и о своей ненависти, и