Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы с тобой занимались сексом по семь раз за ночь, — Карри закатил глаза. — И это не считая того, что я трахал тебя пальцами и вылизывал.
— Это другое! — возмутилась Кристен.
— Другое, — Карри согласился. — Но теперь ты хотя бы точно знаешь, что это можно пережить. Да, в их случае это будет грубее и жестче, но…
— Перестань, — перебила его Кристен. — Мне противно. Я хочу прекратить это. Я просто… я пойду и скажу им… — она вырвала руки и дернулась вперед, но Карри быстро схватил ее за локоть и вернул обратно:
— Никуда ты не пойдешь, сумасшедшая.
— Почему это?! Меня что, снова пустят по рукам?! Статус старухи чемпиона меня не защитит?! — язвительно прорычала она, чувствуя, как на нее накатывает истерика.
— А ну, пошли со мной, — Карри схватил ее за руку и поволок сквозь толпу.
— Что, выполнишь то, что не смог пять лет назад?! Трахнешь меня в углу клуба?! — кричала она, не в силах вырвать руку.
— Примерно так, — отозвался он сухо.
— Что?! Ты серьезно, мать твою?!
— Разумеется.
Карри действительно затащил ее в угол — прямо противоположный тому, в котором они были в первый вечер знакомства.
— Да что ты делаешь?! — Кристен пыталась вырваться, но куда там: сильные руки держали ее стальной хваткой. Карри вжался в стену, а Кристен заставил встать прямо перед ним. Он обнял ее одной рукой за талию. Со стороны казалось, что они просто наблюдают за происходящим в клубе.
— Смотри, — прошептал он ей на ухо.
— На что смотреть?!
— Просто заткнись и смотри.
— Я не…
— Заткнись, — сказал Карри снова.
Кристен нехотя подняла глаза.
Пока они препирались, все девчонки, желавшие вступить в клуб, — а их оказалось семь, — уже успели бросить кубик, и теперь их растаскивали по разным столам.
Для Кристен это было, как в сюрреалистичной сказке: все звуки и краски в ее глазах вдруг померкли, она слышала и видела лишь то, как этих девчонок хватают грубые мужские руки, тянут в разные стороны, как размашистыми движениями со столов сбрасывают всю посуду, и она летит на пол, разбиваясь, сверкая стеклянными осколками, хрустя под подошвами, как девчонкам помогают забраться на столешницы, липкие от разлитого пива, и ткань их футболок, маек, шорт, леггинсов рвется, как они принимают неестественные позы, оттопыривая задницы, подставляя влажные щели, хватая жадными ртами набухшие члены, изгибаются, стонут, кричат, как к некоторым девчонкам мужчины встают по двое, сзади и спереди, в четыре руки лапая обнаженное тело, и синхронно вбивают в них сразу по два члена, ритмично и невыносимо горячо…
Да, это было совсем другое. Теперь она вынуждена была это признать. Краснея от стыда, она заворожено наблюдала первобытную оргию, происходившую в нескольких метрах от нее.
Несколько лет назад, маленькая, хрупкая, невинная, неискушенная девочка, она видела все в иных тонах: это было грубое насилие, откровенная жестокость, невыносимое зверство. Тогда она была уверена: всем этим девчонкам так же плохо, как было плохо Миранде, они все так же напуганы, как была напугана она сама.
Но это было не так. Случившееся с ней было из ряда вон выходящим случаем. Обычно здесь тусовались девчонки, уже отлично знакомые с философией байкерского мира и его жестокими традициями. Они и раньше пропускали через себя по несколько членов за ночь — нынешний ритуал ставил их на ступень выше остальных. Такие, конечно, почти никогда потом не становились старухами и женами байкеров — как ни крути, байкеры предпочитали иметь серьезные отношения только с серьезными девушками, — но мало кто из искательниц приключений стремился стать членом клубной семьи. Им нравилось само обозначение — член тусовки, официально принятый в байкерскую свиту. У них были свои привилегии, свои интересы, своя жизнь, полная азарта, веселья и секса. И их это устраивало. Когда такой образ жизни надоедал, девушки переезжали и начинали все заново где-нибудь в соседнем городе, где никто не знал о их прошлом. Это был сознательный выбор. Сознательное решение.
Тела двигались в ритме музыки, быстро и рвано, и тяжелые вздохи, стоны и крики заполнили все помещение. Липкий запах пота и отчетливый аромат секса висели в воздухе тяжелой, тягучей пеленой.
Кристен все еще смотрела на какую-то девчонку, гнущуюся между двумя мужчинами, когда Карри снова наклонился к ее уху:
— Готов поспорить, ты течешь как сука, — он сжал ее ягодицу, и Кристен почувствовала, как ее плавки промокают насквозь. Она нервно сглотнула и повернулась к мужчине с перехваченным от напряжения голосом:
— Трахни меня.
Карри затащил Кристен в туалет — они так и не поняли, мужской или женский, потому что целовались на ходу, — и Кристен быстро расправилась с пряжкой и молнией на его джинсах. Карри сдернул с нее леггинсы и плавки и подхватил под бедра, сажая голой задницей на мраморную подставку рядом с раковиной. Ей не нужны были никакие ласки — она была открытой и влажной еще с того момента, как их выгнали из номера, а теперь и совсем изнывала от нетерпения. Обхватив Карри ногами за талию, а руками за шею, она с готовностью подалась вперед, принимая его член.
Ему тоже не нужны были прелюдии — возбужденный до предела, он сходу до упора засадил в нее член, схватил губами ее мучительный стон, затыкая поцелуем, почувствовал на спине ее острые ногти, и начал двигаться сильными рывками. Влажные хлюпающие шлепки заполнили помещение вперемешку со стонами, звуками поцелуев и резким запахом пота.
Он давно не трахал ее так сильно и грубо, кусая ее шею, до боли сжимая ее бедра, сминая ягодицы сильными пальцами. Она давно так не кричала, выгибаясь на неудобной мраморной раковине и запрокидывая голову. Впрочем, шум снаружи полностью заглушал их громкую страсть.
Когда дверь туалетной комнаты скрипнула, Кристен едва приоткрыла глаза. Ей было глубоко наплевать — пускай хоть весь мир смотрит, как они трахаются. Но она не могла не заметить, что в дверях застыла та самая Лола со своими выпирающими из клетчатой рубашки сиськами и с удивленно открытым ртом.
