Их не волновало, что он делает с полными ведрами, но Гарри Король открыл секрет великого богатства: практически любую субстанцию, даже самую отвратительную, можно было использовать в каком-нибудь производстве. В городе были люди, которые нуждались в больших количествах аммиака и селитры. Если химикаты не удавалось продать алхимикам, их брали фермеры. Если даже фермеры отказывались, то оставались еще дубильщики, которые были готовы взять в огромных количествах практически все, все что угодно.

Гарри ощущал себя единственным человеком в лагере рудокопов, который знает, как выглядит золото.

Он начал брать на обслуживание целые улицы, и постепенно расширял дело. В богатых районах домовладельцы платили ему, платили деньги за то, чтобы он забирал фекалии, ведра с отходами, лошадиный навоз и даже собачьи какашки. Собачьи какашки? Да разве они понимали, сколько готовы заплатить дубильщики за отличные высушенные белые собачьи какашки? Это было все равно как получать плату за то, что забираешь полужидкие бриллианты.

Гарри ничего не мог с этим поделать. Весь мир, похоже, просто жаждал отдать ему денежки. Кто-то где-то заплатит ему за дохлую лошадь или две тонны креветок, так далеко ушедших от своего срока годности, что его не разглядеть и в телескоп, но самое замечательное, что другие люди уже заплатили ему, чтобы он забрал все это прочь. Если на что-то не удавалось найти покупателя ни среди производителей кошачьего корма, ни среди дубильщиков, если даже сам мистер Достабль отказывался от этого, это всегда можно было отправить в огромные компостные кучи, расположенные вниз по реке от города, где вулканический жар разложения превращал в плодородную почву («10 пенсов за мешок, мешок приносите с собой…») абсолютно все, любые субстанции, включая, по слухам, и тела теневых бизнесменов, проигравших борьбу за контроль над каким-нибудь выгодным делом («…будет прекрасно, если принесете с собой георгины»).

Поближе к дому, рядом с огромными цистернами, содержащими золотые основы его благосостояния, Король разместил производство бумаги из старых деревяшек и тряпок, потому что это был единственный бизнес, о котором его жена Эффи могла говорить без стеснения. К тому же поговаривают, что это именно она заставила Гарри снять столь полюбившуюся горожанам вывеску, украшавшую вход в его владения: «Г. Король – Уссываюсь с 1961 г.»{50}. Теперь на ней значилось: «Г. Король – Переработка Даров Природы».

Маленькую дверку в больших воротах открыл тролль. Гарри придерживался очень передовых взглядов насчет расового вопроса и был одним из первых работодателей в городе, кто принял на службу тролля. Просто тролли были абсолютно нечувствительны к запаху, по крайней мере, к ароматам всякой органики.

– Ды?

– Я хотел бы побеседовать с мистером Королем, если можно.

– Очм?

– Я хочу купить у него значительно количество бумаги. Скажите ему, что меня зовут мистер де Словье.

– Х'рошо.

Дверь захлопнулась. Они ждали. Через несколько минут дверь снова открылась.

– Мистер К'роль примет вас, – объявил тролль.

Вильяма с Доброгором провели во двор, принадлежащий человеку, который, по слухам, складировал где-то использованные бумажные носовые платки в надежде, что когда-нибудь будет найден способ извлекать из козявок серебро.

По обе стороны от входа огромные черные ротвейлеры яростно бросались на прутья своих дневных клеток. Все знали, что ночью Гарри выпускает их во двор. Он позаботился, чтобы все знали. Любой ночной нежданный визитер должен был очень хорошо управляться с собаками, если не хотел закончить свою жизнь в виде нескольких фунтов «Сырья Для Дубильщиков, Первый Сорт (Белые)».

Офис Короля Золотой Реки размещался в двухэтажной хибаре, из которой он мог видеть весь двор, обозревая исходящие паром холмы и цистерны своей империи.

Гарри выглядел очень крупным человеком, не смотря на то что был наполовину скрыт за своим большим рабочим столом, его лицо было красным и блестящим, несколько прядей волос аккуратно зачесаны на лысину; трудно было вообразить его без закатанных рукавов и подтяжек, даже если он их не надевал, и еще труднее – без огромной сигары во рту, впрочем, без нее-то его никто никогда и не видел. Возможно, это была такая защита против запахов, неизбежных спутников его бизнеса.

– Д'брый вечер, парни, – приветливо поздоровался он. – Чем могу помочь? Сделаем вид, будто я не знаю.

– Помните меня, мистер Король? – спросил Вильям.

Гарри кивнул.

– Ты сын лорда де Словье, верно? В прошлом году ты написал в своем письме о том, что наша Дафна вышла замуж. Моя Эффи была очень рада, все эти большие шишки прочли про нашу Дафну.

– Теперь я делаю письмо побольше, мистер Кинг.

– Да, я слыхал, – ответил толстый человек. – Некоторые твои листки уже появились в нашем мусоре. Полезное сырье, я велел складывать их 'тдельно.

Его сигара переместилась из одного угла рта в другой. Гарри не умел читать и писать, но это никогда не мешало ему обставлять тех, кто умел. Он нанимал сотни рабочих для сортировки мусора; нанять еще нескольких для сортировки слов обходилось не так уж и дорого.

– Мистер Король… – начал Вильям.

– Я не глупец, парни, – перебил его Гарри. – Я знаю, зачем вы здесь. Но бизнес есть бизнес. Ничего личного.

– А нашему бизнесу без бумаги конец! – взорвался Доброгор.

Сигара снова переместилась.

– А вы, вероятно…?

– Это мистер Доброгор, – сказал Вильям, – мой партнер.

– Гном, э? – спросил Гарри, осматривая Доброгора с ног до головы. – Ничего не имею против гномов, но сортировщики из вас неважные. Гноллы обходятся недорого, но эти маленькие грязные засранцы съедают половину мусора. Тролли нормально работают. Они остаются у меня, потому что я хорошо им плачу. Но лучше всего големы – они готовы сортировать день и ночь. Они на вес золота и это чертовски близко к тем суммам, которые приходится им платить. – Сигара предприняла новое путешествие из одного угла его рта в другой. – Извините, парни. Сделка есть сделка. Хотел бы я помочь вам. Но вся бумага уже продана. Помочь не могу.

– Вы что, вот так просто кинете нас? – возмутился Доброгор.

Гарри с прищуром взглянул на него сквозь дым.

– Кину? Знаете, что такое грязевик? – спросил он.

Гном пожал плечами.

– Я знаю, – сказал Вильям. – У этого слова несколько значений, но вы, наверное, имеете в виду большой шар из всяких слипшихся отходов и монет, который иногда формируется в расщелинах или старых водостоках, там, где вода образует воронку. Они бывают довольно ценными.