А ведь это «Эра Людоеда-4». Значит, были и «Эра Людоеда‑3», и «-2»? И там что, тоже жалят нашего брата?

В душе я просто кипел от возмущения.

– Что случилось, Александр? – спросила Исса, внимательно глядя мне в глаза. – Ты не хочешь смотреть фильм?

– Хочу. Только вот удивляюсь. Что за странные фильмы вы тут показываете?! – Хоть я и старался выглядеть саркастически-ироничным и ничего более, видимо, мне это удавалось слабо. По крайней мере Исса сразу почувствовала в моем тоне фальшь.

– А что в них странного? – спокойно спросила она.

– Сама посуди. Мы тут с тобой гуляем, я из Объединенных Наций, ты – из Конкордии. Дружим вроде. А в синемашке показывают, как мы друг друга из лазерных пушек расстреливаем. Разве это не странно?

– Но это же выдумка, Александр! – Глаза Иссы изумленно округлились. – Это же просто фантазия! Такого же не было в действительности! И не будет!

Она говорила с таким жаром, будто я – деревенщина с Мурома или Вавилона с махровым таким ретроспективным государственным устройством и совершенно не секу разницы между документальными и художественными фильмами. Спорить с ней было трудно. Но я попытался.

– Я понимаю, что это выдумка. Но разве нельзя снять какую-нибудь жизнеутверждающую выдумку? Мирную? Что-нибудь приключенческое, про давние времена, например. Или просто про жизнь молодежи, а?

– Не интересно «про жизнь». Простые люди не будут смотреть, – довольно категорично возразила Исса.

– Почему?!

– Потому, что жизнь – это скучно. Работа, работа, снова работа… Людям нужен враг, чтобы им было интересно. Ты же понимаешь, большинство людей, населяющих нашу Родину, обладают пока довольно низкой культурой восприятия. Им хочется прийти в синематограф – и, образно выражаясь, спустить пар. Душевно попереживать. А какое самое лучшее душевное переживание? Чувство, что ты победил врага. Ты согласен, Александр?

– Согласен, – процедил я, хотя, по правде говоря, считал, что есть переживания и получше торжества по поводу победы над врагом.

Например, чувство духовной общности со своими друзьями. Сопереживание чужим историям любви. Может быть, я сентиментальный человек. Когда я сам ходил в синемашку, я предпочитал, как правило, лав сториз…

Я не стал говорить все это Иссе. Лишь спросил:

– Но почему мы? Ведь Объединенные Нации никогда не воевали с Конкордией!

– Мы и с чоругами никогда не воевали, – спокойно парировала Исса. – Невзирая на это, на наши экраны ежегодно выходит не менее тридцати фильмов про войну с чоругами.

– Ого!

– И вдвое меньше про войну с Объединенными Нациями.

– Гм… Но почему бы не взять какого-нибудь абстрактного врага? Можно ведь придумать каких-нибудь вуалехвостых восьмиголовых разумных змей. Очень-очень враждебных! Очень-очень агрессивных!

– Демы не понимают ничего абстрактного, Александр! Они не понимают никаких вуалехвостых змей!

– Но ведь в Конкордии есть еще три касты: пехлеваны, заотары и энтли. Нужно ведь снимать фильмы и для них? Они ведь поумнее демов?

– А почему ты думаешь, что энтли и пехлеванам эти фильмы не нравятся? Вот взять хотя бы Риши. Она – пехлеван. При этом она смотрела все «Эры Людоеда» и была в восторге!

Я не нашелся, что ответить.

– Да выкинь ты из головы эти глупые фильмы! – сказала наконец Исса. Сказала так искренне и улыбнулась мне так ласково, что все мои претензии враз показались мне глупыми и надуманными. – Может, просто уйдем отсюда? – предложила она.

– Ну уж нет. Теперь я просто обязан посмотреть «Рыжие дюны Ишкаты».

– Что случилось?

– Они нападают!

– Мы должны дать им отпор!

– Но у них численное превосходство!

– Это ничего не значит! Мы должны выстоять!

– Но у нас кончается горючее! Нужно отходить!

– Никогда! Мы никогда не доставим чоругам удовольствия увидеть наши спины!

– Но они могут нас уничтожить!

– Я не боюсь смерти! Позор хуже смерти!

– А-а-а-ах, г-а-а-а-ды!

– Что с тобой, сержант? Сержант? Ты живой? Родина гордится тобой, сержант…

Вот такие там были диалоги. Кто не верит, может посмотреть «Рыжие дюны Ишкаты» самостоятельно. Обещаю: не забудете еще долго.

Фильм баловал зрителя детальным показом бесконечной бойни, которая шла одновременно и в космосе, и в небе, и на земле, и на море (откуда на пустынной Ишкате взялось море – это отдельный вопрос, кстати).

Сюжет в нашем, земном, понимании практически отсутствовал. То чоруги режут на куски клонов, то, наоборот, клоны испепеляют чоругов, да так, что летят клочки по закоулочкам.

То, благодаря каким-то загадочным оперативным преимуществам, чоруги наносят удар в тыл клонам, то клоны, благодаря еще более загадочным загодя принятым стратегическим решениям, выходят целые и невредимые из окружения и вламывают чоругам по первое число.

И при этом совершенно не понятно, за что, собственно, воюем? За ресурсы? За территории? Из-за идеологических разногласий по вопросу о том, имеют ли люди моральное право употреблять в пищу обычных, неразумных раков, коль скоро те – ближайшие фенотипические родственники чоругов?

Операторская работа меня тоже немало потешила. Самым популярным режиссерским приемом был показ общих планов с последующим стоп-кадром и повторением особо ударной сцены.

Вот, например, нам рассказывают, как клоны накрывают ракетным огнем глинистую высотку, где окопались четыре десятка раков в бронескафах – авангард вражеского батальона.

Вначале камера горным орлом парит над полем боя. Доводит до нашего сведения совершенно необязательный факт наличия неподалеку соляного озера. Показывает несомые ураганным ветром перистые облака. Ударяясь в непонятное мне эстетство, с минуту наблюдает за движением пыльной поземки. Любуется чахленьким тюльпаном…

И – резко бросается вниз. Вступает громкая патетическая музыка.

Сразу на высотке чоругов начинают рваться ракеты. Шарообразная командирская палатка, которую обдало разбушевавшимся пламенем, раскрывается подобно цветку, обнажая вкопанную в землю стальную ось с острым блестящим наконечником.

Ткань палатки горит. В земле множатся воронки – одна, две, десять.

Не ожидавшие нападения чоруги методично взлетают на воздух. Вот командира чоругов поднимает взрывом и бросает прямо на стальную ось палатки. Ось протыкает рака насквозь в районе сочленения головогруди со спинкой. Бронескаф командира подозрительно легко обугливается и облазит лохмотьями, обнажая рачье тело. Фонтанами хлещет дурная кровь салатно-зеленого цвета. Смерть гада близка. Чоруг шепчет проклятия своим хитиновым ртом. Его малосимпатичное пупырчатое «лицо» искажено ненавистью ко всему живому.