— Это был огромный риск! — покачал головой капитан.

— Но он оправдался, — улыбнулся Алессандро, бросив выразительный взгляд на чистое море.

Дон Маньяско ворчливо добавил:

— Нашу шлюпку унесло ко всем чертям, но ради ваших талантов я готов лично отвезти вас на «Анжело». Надеюсь, он не подметёт нам палубу своими пушками? Поскольку мы невольно оказались союзниками, предлагаю разойтись миром. Можете идти дальше своим курсом, мы не будем вас преследовать. Слово чести!

Алессандро чуть не засмеялся: преследовать! На чём это дон Маньяско собрался их преследовать — вот на этих галерах, едва живых после шторма?! Зря он тут изображал благородство.

— В этом нет необходимости, — ответил он таким же учтивым тоном, — так как «Анжело» может продолжить путь без меня. До Керкиры отсюда всего два дня пути. Мне же было приказано доставить вас в Венетту, так как у сената возникло к вам несколько вопросов, касающихся Арсенала. Однако, поскольку мы невольно оказались союзниками, я готов свидетельствовать в вашу пользу. Без вас «Анжело» непременно достался бы тарчам.

На лице у Маньяско застыло непередаваемое выражение. Переварив услышанное, он со смехом покачал головой:

— Вы безумец, синьор, но мне несколько жаль, что наше знакомство вышло таким коротким.

— Есть свидетели, видевшие вас в Арсенале накануне взрыва!

— Совпадение, — беспечно пожал плечами Маньяско.

— Это ещё не всё. За три дня до взрыва в Венетте точно такой же взрыв уничтожил наш корабль в Пицене, причём опять-таки в вашем присутствии. У вас примечательная внешность, дон Маньяско. Многим запомнился рыжебородый капитан, оказавший помощь матросам затонувшего судна.

— И что с того? — ощетинился Маньяско. — Случайность может повториться дважды, и всё равно остаться случайностью!

Его лицо отяжелело от гнева. Он уже готов был приказать вышвырнуть за борт наглого венеттийца, когда вдруг произошло непредвиденное: в небе раздался клёкот, и палубу накрыла густая тень. Задрав голову вместе со всеми, Алессандро опешил, не веря своим глазам. Грифон! Мощный птице-лев, взмахивая крыльями размером с небольшой парус и растопырив когтистые лапы, завис в воздухе над галерой, высматривая место для посадки. Он был живым двойником многочисленных изображений и статуй, окружавших Алессандро с раннего детства.

Среди матросов поднялась паника. Кто-то попрятался под скамьи, самые проворные и сообразительные кинулись в трюм. Грифон, тяжело обрушившись на куршею (отчего галера аж присела, закачавшись на волнах), исподлобья уставился на капитана, словно олицетворённое правосудие, самолично явившееся покарать преступника.

— Так. А это кто? — безжизненным тоном спросил Маньяско, скосив глаза на Алессандро. — Ещё один ваш… приятель, который «случайно оказался неподалёку»?

Грифону его тон явно не понравился. Он угрожающе наклонил голову и пошевелил когтями, один взмах которых мог располосовать парус сверху донизу.

— Случайность может повториться дважды, — пожал плечами Алессандро, вернув Маняьско его же слова. Честно сказать, он понятия не имел, откуда здесь взялся грифон и чего от него ожидать, но, надо сказать, он явился удивительно вовремя! Можно было подумать, что легенда о двух каменных статуях, семьсот лет украшавших Пьяцетту, вдруг ожила.

Под немигающим взглядом крылатого исполина дон Маньяско почувствовал себя крайне неуютно. Алессандро примирительно улыбнулся:

— В этом деле накопилось многовато случайностей, вы не находите? И, похоже, ключ ко всему лежит именно в Венетте.

Фиескиец свирепо покосился на грифона. Но поскольку его отнюдь не снедало желание поскорее отправиться в мир иной, он неохотно кивнул:

— Да уж вижу, что другого выхода у меня нет.

* * *

Отплытие пришлось отложить. Поскольку невозможно было пускаться в путь на потрёпанной штормом галере, они направились в бухту Ламбарда, чтобы взять лёгкую фелуку, принадлежащую дону Маньяско. Алессандро сразу оценил достоинства «Примаверы». Заодно он навестил «Анжело», куда ещё до боя с тарчами успели переправить всех раненых. Он был рад встретить там Дженнаро Биссу, которому повезло уцелеть в схватке. Алессандро предложил своему помощнику сопровождать его, чтобы у них было два свидетеля как злодеяний, так и подвигов капитана Маньяско.

— Возьмём ещё Дольфина, — предложил Дженнаро. Это был один из комитов. Во время боя на галере его приложили по голове, но, к счастью, голова оказалась крепче вражеской палицы. — А то неуютно как-то среди фиескийцев! До Венетты нам придётся спать вполглаза, чтобы нас не отправили на корм рыбам.

— Лодка совсем маленькая, — возразил Алессандро. — Мы и вдвоём там еле поместимся. Не беспокойся, Маньяско дал слово, а в некоторых вещах ему можно верить, я думаю.

Внутренне он тоже испытывал беспокойство, которое подгоняло его отплыть как можно скорее. У дона Маньяско в Ламбарде было слишком много подручных, которых удерживал от убийства только страх перед «колдовством» Алессандро и — в особенности — страх перед грифоном. Тот разгуливал по лагерю как у себя дома, отлучаясь только для охоты. Дженнаро, впервые его увидев, округлил глаза:

— Кажется, я готов поверить в старые сказки, — присвистнул он. — Живой грифон! Кому скажи — не поверят!

— Говорят, магия возрождается, когда в ней возникает острая необходимость, — сказал Алессандро, вспомнив давнишние разговоры с доном Арсаго. — Может, ситуация в Венетте, на Полуострове, да и в Срединном море, если на то пошло, достигла такой остроты, что пробудила давно дремавшие силы?

Он боялся, что в его отсутствие в Венетте случится что-то непоправимое. Боялся за Франческу, за Маттео… и даже за Рикардо, которого отправил в довольно опасное путешествие. Вечером он молился, прося Мадонну защитить дорогих ему людей, о которых сам он пока не имел возможности позаботиться.

На следующее утро они отплыли. Алессандро взялся самостоятельно проложить курс, желая доставить «Примаверу» в Венетту в кратчайшие сроки, но по комментариям Маньяско заметил, что и ему морская дорога была хорошо знакома. Вот же хитрый рыжий лис! Вместо того чтобы заниматься делами в Фиеске или, подобно другим купцам, торговать с отдалёнными колониями, он протоптал тропинку в Венетту!

Грифон тоже сопровождал судно. Иногда он улетал куда-то, но потом его тень снова мелькала над парусами. Алессандро с завистью следил за его виражами, прикидывая, как быстро он мог бы добраться до города, имея такие крылья! Вечером они с капитаном стояли на корме. Дон Маньяско следил за ходом корабля, Алессандро же вызвался подменить рулевого, надеясь выкроить момент для разговора, пока рядом не было никого из чужих. Над их головами покачивался купол небес с редкими брызгами звёзд, далеко на западе рдела закатная полоса. Тишину нарушал только свист ветра в переплетении снастей, мягкий плеск потемневших волн и негромкие голоса матросов на камбузе.

— Вы совсем недавно шли этим курсом, — начал Алессандро.