Сидя на корме судна, Роберт Бакли ощущал довольство всем миром и самим собой. Он взял себе за правило скрывать свое рвение, как и свое воображение. И то и другое напоминало ему удивительных, но своенравных друзей, обществом которых можно наслаждаться изредка и с осторожностью, поскольку в них было что-то предательское. Но, наблюдая, как остров Корси постепенно обретает цвет и форму сквозь пелену морских брызг, он понимал, что испытывает одновременно ликование и страх. Он ликовал в предвкушении расследования дела об убийстве, о котором он мечтал с тех самых пор, как получил погоны сержанта, и боялся, что все может рухнуть у него на глазах, что их встретят на пристани с удручающе знакомыми словами:

– Он ждет вас наверху. Сейчас он под присмотром, но находится в ужасном состоянии. Говорит, не знает, что на него нашло.

Они никогда не знали, что на них нашло, эти сознавшиеся убийцы, столь же жалкие в своем поражении, сколь и умелые в своих преступлениях. Убийство, событие уникальное и занимающее высшую ступень в иерархии правонарушений, редко представляло интерес с точки зрения патологической анатомии или теории раскрытия преступлений. Но когда детективу достается хорошее убийство, его возбуждение не сравнимо ни с чем, сочетая в себе азарт охоты на человека с ощущением тайны, висящий в воздухе запах страха с сильным, с металлическим привкусом запахом крови, а также уверенность в том, что во всем этом замешана неуправляемая жажда больших денег. Это же восхитительно – видеть, как личность меняется и разрушается под ее ядовитым воздействием. Раскрыть хорошее убийство – вот настоящая задача полиции. А это убийство обещало стать хорошим.

Роберт взглянул туда, где сидел его шеф. Рыжие волосы Грогана светились на солнце, а сам он выглядел так же, как и всегда в предвкушении нового дела: молчаливый и сосредоточенный, с внимательным взглядом прищуренных глаз, с напряженными мышцами под ладно скроенным твидовым костюмом. Все его мощное тело словно накапливало энергию для решительных действий, подобно тому как это делает хищник, которым он, в сущности, и являлся. Когда Бакли впервые увидел его три года назад, тут же вспомнил картинки из комиксов про индейцев и мысленно водрузил на его шевелюру церемониальный головной убор из перьев. Однако сравнение было не совсем точным. Гроган был слишком крупным и слишком «английским» для образа настолько простого и бескомпромиссного. Бакли лишь один раз побывал в каменном доме недалеко от Спимута, где Гроган жил в одиночестве после развода с женой. Ходили слухи, что она родила ему сына, но у мальчика были какие-то проблемы, однако какие именно, никто, похоже, не знал. В доме не было ничего интересного: ни картин, ни памятных вещей, напоминавших о старых делах, ни фотографий членов семьи или коллег, – лишь пара книг из серии «Известные процессы», невысокие и абсолютно пустые каменные стены и целая коллекция дорогой стереофонической аппаратуры. Гроган мог бы упаковать все свои вещи за полчаса, оставив дом абсолютно пустым. Они работали вместе уже два года, но Бакли до сих пор не знал, чего ожидать от шефа. Его неразговорчивость порой сменялась говорливостью, и тогда он использовал сержанта как отражатель звука. Периодически шеф выказывал сарказм, беспощадность и нетерпеливость. Бакли не особо протестовал, когда его использовали в качестве клерка, стенографиста, ученика и благодарного слушателя. Сам Гроган слишком много работал. Зато у него было чему поучиться: он добивался реальных результатов. Его репутация не была запятнана чередой провалов, и он отличался справедливостью. К тому же вскоре он собирался выйти на пенсию: ему оставалось служить всего два года. Бакли брал от него все, что хотел, и ждал подходящего момента.

На пристани виднелись три фигуры, неподвижные как статуи. Бакли определил личности двоих еще прежде, чем судно пришвартовалось: сэр Джордж Ральстон стоял почти по стойке «смирно» в старомодной охотничьей куртке; Эмброуз Горриндж имел вид более расслабленный, но при этом официальный, поскольку на нем был смокинг. Оба с опаской наблюдали, как новоприбывшие сходят на берег. Они напоминали военачальников, отвечающих за оборону осажденного замка, которые ждут посредников по заключению перемирия и зорко следят за ними, чтобы не пропустить первых признаков обмана. Третий человек, в темной одежде, более высокий, чем остальные, явно был из числа слуг. Он стоял немного позади и флегматично взирал на море поверх их голов. Его поза красноречиво говорила о том, что некоторых гостей на Корси встречают с радостью, но полицейские к ним явно не относятся.

Гроган и Горриндж пожали друг другу руки. Бакли заметил, что его шеф не выразил никакого сочувствия вдовцу и не произнес даже формальных слов сожаления. Впрочем, он никогда этого не делал. Как-то раз он объяснил почему: «Это настолько неискренне, что оскорбляет, и они это чувствуют. В работе полицейского и так хватает фальши, не следует ее множить. Ложь вообще обидна». Если Ральстон или Горриндж и заметили это упущение, то не подали виду.

Говорил только Эмброуз. Когда они шли по широким газонам ко входу в замок, он сказал:

– Сэр Джордж организовал обыск замка и острова. Замок осмотрели полностью, еще три группы прочесывают остров, но они еще не закончили.

– Теперь этим займутся мои люди, сэр.

– Так я и думал. Остальные актеры в театре. Сэр Чарлз Коттрингем хотел бы перекинуться с вами парой слов.

– Он уточнил, о чем именно пойдет речь?

– Нет. Надо полагать, просто хотел известить вас о том, что он здесь.

– Это я и так знаю. Сейчас осмотрю тело, а потом был бы вам крайне признателен, если бы вы предоставили мне маленькую тихую комнату на сегодняшний день. Вероятно, она потребуется мне вплоть до понедельника.

– Думаю, мой кабинет подойдет лучше всего. Если вы позвоните из комнаты мисс Лайл, когда будете готовы, я покажу вам его. А Мунтер обеспечит вас всем необходимым. Мы с гостями будем в библиотеке, на тот случай если вам понадобимся.

Они прошли по большому коридору и поднялись по лестнице. Бакли не обращал внимания на обстановку. Он шел рядом с сэром Джорджем сразу за Гроганом и Эмброузом Горринджем и слушал, как Горриндж сжато, но в то же время исчерпывающе рассказывал о событиях, которые привели к смерти мисс Лайл: упомянул о ее приезде на остров, сообщил краткие сведения о каждом из гостей, о письмах с угрозами и том факте, что Кларисса посчитала необходимым привезти с собой частного детектива, мисс Корделию Грей, а также об исчезновении мраморной руки и обнаружении тела. Это было впечатляющее выступление, настолько отчужденное и фактографическое, словно его отрепетировали. Хотя, подумал Бакли, возможно, так оно и было.

У двери процессия остановилась, и Горриндж передал полицейским три ключа, сказав:

– Я запер все три двери, после того как обнаружил тело. Существует лишь один комплект ключей. Насколько я понимаю, вы не желаете, чтобы мы зашли вместе с вами.

Сэр Джордж впервые заговорил:

– Если вам понадоблюсь, господин главный инспектор, я буду с пасынком жены у него в комнате. Мальчик расстроен. Это естественно при таких обстоятельствах. Мунтер знает, где меня искать. – Он резко повернулся и ушел.