- Я - за старшего брата.

И хоть знаю, что он прав: Полина умная, сильная и жизнь научила её бороться, но я бы предпочла видеть её в друзьях.

Надеюсь, жизнь нас и рассудит.

41. Алекс

Радость, что «Айсберг» снова будет работать, казалось, переполняла стены спортивного клуба, изливаясь в окружающее пространство шумом, смехом, громкой музыкой, топотом, криками, бесконечно звонящими телефонами и нескончаемым шумом.

Весёлой суетой заполнились коридоры, тренажёрные залы, и в каждом помещении, куда ни загляни, шла уборка. Воняло очищающими средствами и сквозило предвкушением открытия. Даже само здание «Айсберга», похожее на большого белого кита на изумрудной траве газона, словно очнулось ото сна и теперь блестело наружными панелями и отмытыми от пыли окнами на ярком солнце.

Первоначально планировалось нанять клининговую компанию, чтобы привести слегка запущенное строение и территорию в божеский вид, но волонтёрская активность привлекла к себе такое внимание горожан, что пространство парка убиралось исключительно силами добровольцев. Внутри же здания усердно трудились будущие тренера и весь персонал, до этого вынужденно отправленный в отпуска без содержания. И желание людей быстрее привести в божеский вид свои рабочие места не только было понятно, но и воодушевляло.

Только в моём кабинете, пахнущем, наконец, чистотой и свежим кофе почти тихо. Я за рабочим столом стоя раскладываю скопившиеся бумаги. А Полина у окна нервно постукивает пальцами по подоконнику.

- Мне кажется, это бесполезно, - вздыхает она шумно.

Я не особо крадусь, но она всё равно вздрагивает, когда я останавливаюсь рядом. Она тут же переводит взгляд в другую сторону, но я точно знаю, куда она до этого смотрела. Подтянутая фигура её первого мужа возвышается в толпе очередной группы желающих оказать парку посильную помощь с уборкой. Роман Олегович привычно раздаёт инструмент, мешки для мусора и указания. А что чувствует Полина, глядя на него... хотел бы я спросить, только захочет ли она поделиться?

- Прости, Берг, но мне кажется, я её не уговорю, эту Надежду Андреевну, - отворачивается она от окна.

- Что-то быстро ты сдалась. После единственной встречи. Как она тебе вообще?

- Потому и сдалась, что она совершенно неадекватна. Дёрганная, вся какая-то развинченная, постоянно курит, и вид у неё такой подержанный, словно эту сучку держали в каком-то подвале и использовали строго по назначению. Она и слушать меня не стала.

- О чём же вы разговаривали столько времени?

- О тебе, - хмыкает Полина. - И о том, сколько сил, труда и здоровья она вложила в твою компанию, а ты вышвырнул её на улицу.

- Я надеюсь, ты активно поддержала это невысокое мнение обо мне?

- О, конечно! Это было нетрудно, - улыбается она. - Я охотно подтвердила, что ты продаёшь «Идиллию» и, конечно, никто по сравнению с Демьяновым. И что без неё всё развалилось и на ладан дышит. В общем, подчеркнула её незаменимость и твою никчёмность. На том мы и разошлись.

- Видимо, мне должно быть обидно, - хмыкаю, озадаченно почёсывая подбородок. - Но если всё так плохо, почему ты думаешь, что акции она не продаст?

- Потому что ей не нужны деньги. И не нужны эти акции. Впрочем, как и тебе. Скажи, зачем ты меня к ней отправлял?

- Ну, ты же умная, придумай сама, - усмехаюсь я. - Как в анекдоте, знаешь?

- Когда мужик говорит жене: ну ты же умная, придумай сама, почему у меня на трусах помада?

- Ты хотела помочь? - отвечаю я ей кивком головы. - Ты мне очень помогла. Видишь, даже характеристику дала отменную. Мне важно было твоё мнение.

- И суета, которую теперь затеет твоя Наденька. Я правильно поняла?

- Полин, никогда нельзя точно сказать, во что на самом деле выльется то или иное действие. И думаю, буквально в ближайшие день-два будет ясно, к чему привёл твой визит.

Да мне пальцев на двух руках не хватит, чтобы перечислить всё, ради чего я привлёк к покупке этих акций Полину. Это и задуманная реорганизация, и подготовка к продаже. И желание избавиться от «Идиллии», но в то же время затянуть с переоформлением, чтобы Вика перестала беспокоиться об этой компании. Плюс если бы Полина была как-то связана с Надеждой, это тоже сразу бы выплыло, едва я попросил её пойти на встречу и сделку. Ну, и, конечно, мне нужно было напомнить Наденьке о себе, чтобы у неё был повод со мной связаться. С того времени, когда я всё это задумал, много воды утекло. Многое стало неактуально. Многое совсем изменилось.

И мои подсчёты относительно Надежды тоже оказались неточными. Она заявилась буквально пару часов спустя после нашего разговора с Полиной.

- Я же сказала: не пущу без разрешения. Александр Юрьевич! - загородила Нина собой входную дверь в буквальном смысле слова. Хм, таких секретарш, чтобы грудью и на страже, у меня ещё не было. - Если вы не хотите разговаривать с этой дамой, я её выпровожу.

- Спасибо, Нина, - делаю вид, будто знал, что рубежи этого кабинета настолько неприступны. - Пусть Надежда Андреевна проходит.

- Нахалка! - одёргивает кофточку Наденька, всклокоченная, недовольная, и сама захлопывает дверь перед носом у Нины, а потом со всего размаха припечатывает к столу свою сумку. - Это ты его забрал из больницы, Берг?

Собственно, в том, что она приедет именно ко мне, когда Ефремыча заберут, я и не сомневался. Но жду, что же она добавит ещё. Выдерживаю ледяную невозмутимую паузу. Судя по её ходящим ходуном рукам, ночь у Наденьки была трудная. Опухшие глаза, искусанные губы. Не в том она состоянии, чтобы играть со мной в молчанку.

- Скажи, падла, что это ты, и я выдохну, наконец, с облегчением, - поднимает она сумку и снова шарахает ей об стол.

- Хочешь сказать...

- Ой, всё, всё, - вытягивает она вперёд руку. - Можешь не ломать со мной эту комедию. Грому уже сообщили, Селиванов уже рубаху на груди рванул: а докажи, что это я. И ты им уже нахер не нужен, Берг. Сцепились между собой. - Она трясёт свою многострадальную сумку, извлекая из неё бумаги, а потом швыряет их мне на стол. - На! Пусть твои юристы делают с этим, что хотят. Пусть оформляют сделку. Я отдам тебе все акции твоей «Идиллии». И вообще пусть составляют любые бумаги. Я всё, что хочешь, подпишу, оставьте только меня в покое. Не надо подсылать ко мне своих шавок, - снова вытягивает она трясущуюся руку. - Не нужно мне больше этого ничего.

- Наигралась в мужские игры?

- Да пошёл ты, Берг! Пошли вы все! - сметает она со стола бутылку с водой, стаканы, всё, что попалось ей под руку.

Она направляется к выходу, но, словно потеряв ориентацию, вместо распахнутой Ниной двери неожиданно врезается в стену. Схватившись за голову, Надежда медленно сползает на пол, пока мы кидаемся к ней с Ниной одновременно.

- Женщина, что с вами? - Нина оказывается ближе, и я отправляю её за водой, когда худенькие плечи Наденьки начинают трястись от рыданий.