На особом счету оказывались служители искусств: певцы, кифаристы, поэты, актеры. Они развлекали знать и народ, они разъединяли, сеяли вражду и были истинными паразитами Аполлона.

Не успел я через курьера передать Лизе часть своих записок, как их тут же напечатали. Лиза позвонила мне в тот же день вечером:

— Оборвали телефоны. Народ звонит, желая узнать кое-что об авторе. Интересовался вами и Хобот. Ему понравилась ваша статья. Прахов взбешен. Всем известно, как он расправился со своим сыном. Сын собирается отомстить папане. Давайте продолжение. Хорошо о Риме и о евреях — это сейчас самая острая тема. Быть или не быть империи — вот в чем вопрос. Там же были свои паразиты. Напишите о них. С нетерпением жду с вами встречи… — последние слова были сказаны тихо и многозначительно. Едва я закончил разговор, как позвонил Шидчаншин. Он едва шевелил языком:

— Поздравляю тебя со статьями. Ты делаешь большое дело. Все окружение Хобота в восторге от тебя. Пиши еще на радость всей настоящей демократии…

Позвонил и Литургиев:

— Ты здорово им всем врезал. Найди способ в следующих статьях назвать вещи своими именами. Хватит играть в прятки. Пора открыто наступать.

Когда раздался звонок Прахова-младшего, я приготовился к худшему, но напрасно:

— Теперь меня с твоей легкой подачи называют Зевсом. Лучшей рекламы для избирательной кампании быть не могло. Спасибо тебе, дружище…

— А как же с отцом? — спросил я шепотом, но он не расслышал моего вопроса. Кричал в трубку:

— Удачи тебе, старина, ничем не грэ-э-буй, пиши на всю катушку. Особенно о паразитах…

"Господи, — думал я, — нам иной раз кажется, что мы рыцари без страха, что наша смелость безгранична, что мы первооткрыватели. А на поверку — одна суета. И никакой смелости, никаких открытий, никакого рыцарства. Больше того, пошлость! Где же та глубина души, где живет истинная духовность?! Как преодолеть собственную ограниченность, если даже угроза смерти не преодолевает ее?!

На эти вопросы нет ответов. Молчит небо, молчат деревья, молчит земля — в этом молчании великая истина, и в ней ответы на все вопросы…

Я сел за работу, надеясь обыграть в последующих статьях нашумевшую историю с продажей оружия членами Верховного Совета Рамановым и Катилиным, с изнасилованием актрисы Корниловой, с позорной отставкой президентского совета, с обвинением лидера партии Нигарова. Естественно, во всех бедах обвиняли евреев, а начавшаяся война в Персидском заливе всеми нитями вела в Новый Израиль. Мир трясло, как в лихорадке: будет следующая мировая война или все закончится поражением мусульман?

Перед моими глазами стояли два дымчатых топазика, искрящихся смехом и совершенством небывалой красоты. Я наконец-то оформил документы на прописку, попросил Анну купить мне новые обои и оклеить ими подвал, так как собирался переехать туда немедленно.

Ошарашила меня Анна. Однажды вечером она пришла ко мне. Я обратил внимание на то, что она была одета изысканно. Ее кожа светилась необычным светом, какой ни с чем спутать нельзя. Она сказала:

— Степан Николаевич, не уезжайте отсюда. Мы вам не будем мешать. Мы будем сидеть где-нибудь в уголочке. Будем ухаживать за вами и будем любить вас…

На ее глазах выступили слезы. Она опустилась передо мною на колени, и я не мог не обнять ее.

— Как поживают наши Топазики? — весело спросил я, приподымая Анну.

— О, Топазики живут великолепно. Он ждет вас. Все ручками машет, показывает на дверь и кричит: «У-у-у-у». Так он вас называет.

— Ты прекрасная женщина, — ответил я и почувствовал в своих словах отвратительный, высокомерный педантизм. — Я очень хорошо к тебе отношусь… А теперь за работу.

Анна погасла. Когда она шла по улице, я чувствовал ее глухие рыдания. Под знаком грустных предчувствий я сел за письменный стол: развратный лицедейский Рим ждал меня…

…Были прославленные актеры, которые изображали евреев. Были прославленные актеры, которые изображали неугодных греков, дакийцев, парфян, фракийцев. В Риме актеры величали себя не слугами Диониса, как в Греции, а паразитами Аполлона. Быть паразитом, то есть собутыльником бога искусств, было делом почетным. Кроме самих актеров сильно желали называться паразитами и высшие чиновники, священнослужители, драматурги, крупные общественные деятели. Славившиеся своими пиршествами и подстрекательством так называемые квиндецимвиры, пятнадцать избранных для обрядов мужей, возглавляли почетное племя паразитов Рима. Основная деятельность этих мужей состояла в предсказывании экономических, политических и военных событий. Они были государственными гадателями. Время от времени сенат поручал им пророчествовать, чтобы избавить страну от ненужных потрясений. Так, в преддверии иудейской войны паразиты Аполлона сказали: "Надо убить сто тысяч евреев и уничтожить оплот еврейства — Иерусалим".

Обряд государственного гадания совершался и совершается во всех странах и по сей день. Гадание стало онаученным, предсказания размыты и оформлены специальными научными выкладками, но смысл их остался один и тот же: "Чтобы выжить, надо найти врага". Жрецы, как и предсказатели более позднего времени, именуемые в третьем тысячелетии прогнозистами, писали пророческие книги, проводили сотни специальных исследований, разрабатывали систему обрядов и празднеств по поводу массовых убийств, расстрелов, казней и назначений на престол. Особым почетом пользовались памятные столбы, соборы, арки, пантеоны, воздвигнутые в честь наиболее крупных уничтожений врагов. В Риме паразиты воздвигали и специальные столбы по поводу тех торжеств, которые необходимо было повторять каждое столетие. Эти торжества были названы секулярными играми.

В ходе секулярных игр разгорались страсти с такой силой, что во время торжеств пламя убийств перебрасывалось не только на иудеев, или греков, или парфян, но на всех тех, кто похож на них. Лукиан писал, что в Риме во время игр стираются стыд, добродетель и справедливость, а освобожденное ими место в душе каждого человека наполняется илом, на котором пышным цветом расцветают низменная страсть, жажда убийств и преступлений.

Жрецы объединялись в коллегии, или в комиссии, из пятнадцати человек, поэтому квимдецимвир являлся членом той или иной жреческой коллегии, или комиссии. Так, коллегия quimdecimviri sacris faciund ведала сивиллиными книгами, а коллегия agris dandis занималась распределением земель.

Жизнь жрецов-паразитов сопровождалась ореолом тайн, зловещих предугадываний, мрачных мыслей и чувств. Священные книги пророчицы Сивиллы хранились в Риме за семью замками. К ним не имели постоянного доступа даже жрецы. Лишь по решению сената жрецы в особо трудные для страны дни могли воспользоваться книгами женщины-пророка и получить ответ на то, как надо поступить Риму в трудное для страны время. Книги хранились в храме Аполлона и могли изыматься всей коллегией только по решению сената. Император Домициан, как великий самодержец, нарушил и это правило. Он дал тайный приказ взять в храме Аполлона вещие книги Сивиллы. Первый министр империи Норбан докладывал шепотом: