— Я закрою торги, — проговорила она, понимая, что не справилась, и была разочарована своей неудачей.

— Можно я продолжу? — спросила леди Тайма.

— Конечно, — благодарно ответила леди Тендрайт.

— Приведите другого раба, — выкрикнула опять какая-то женщина.

Леди Тайма внезапно щелкнула плетью, кожаные хвосты громко, отрывисто хлопнули возле моего уха. Внимание толпы было привлечено мгновенно, и она застыла, оглушенная и встревоженная.

— Встать! — отдала команду леди Тайма. — Раздеться! На колени! Колени врозь!

Пораженный, напуганный, почти не понимая, что делаю, я опустился на колени перед покупателями.

— Ползи к леди Тендрайт, — приказала леди Тайма. — Умоляй, чтобы тебе дали ошейник.

Я ощущал страх, двигаясь к леди Тендрайт. Плеть снова щелкнула сзади меня.

— Пожалуйста, наденьте на меня ошейник, госпожа, — молил я.

— Громче! — велела леди Тайма.

— Пожалуйста, наденьте на меня ошейник, госпожа! — повторил я с мольбой.

— На четвереньки, голову вниз! — приказала леди Тайма.

Принесли ошейник, тот, что был оставлен за сценой, со всем необходимым. Он был идентичен тому, что был на мне в комнате для подготовки. Я почувствовал, как его защелкнули на моей шее, и содрогнулся. Леди Тайма бросила остатки моей одежды в огонь. Послышались горианские аплодисменты с ярусов. Леди Тайма кнутом указала на мои ботинки и носки, лежащие на сцене.

— Возьми их по одному в рот, — приказала она, — и бросай в огонь.

Плеть снова щелкнула. Потрясенный, запуганный раб, я начал выполнять ее приказ.

— Два тарска!

— Три тарска!

— Три и пять!

— Три и шесть!

— Три и десять!

— Три и двадцать! — слышалось из толпы. Ставка была четыре и восемнадцать, когда я резко отдернул голову от огня, уронив в него правый ботинок. Мои колени болели. Ладонями я чувствовал гладкий пол сцены.

Я был совершенно нагой, не считая стального ошейника. Последние предметы моей одежды вспыхнули. Я видел, как пламя лизало ботинки, брошенные в миску.

Плеть снова щелкнула.

— Сюда, Джейсон! — приказала леди Тайма, указывая кнутом на место около ее ног.

Я подполз к ее ногам.

— Пять тарсков! — кричали на ярусах.

— Встань, Джейсон, — раздалась команда леди Таймы.

Я встал.

— Вот раб, — сказала леди Тайма. — Вы видели, как он стоял на коленях обнаженный, перед женщиной и умолял надеть на него ошейник. Разве наша очаровательная аукционистка, леди Тендрайт, не подготовила его к продаже как следует?

— Шесть тарсков! — услышал я.

Раздались аплодисменты в адрес леди Тендрайт.

Мне было горько. Я теперь слишком хорошо понял, чем оказалась комната для приготовлений. Именно там леди Тендрайт подготовила меня к продаже. Воспользовавшись случаем, она заставила меня одеться как мужчина с Земли. Именно там она расставила капканы и ловушки, вызывая мое доверие, возбуждая во мне надежду, которая потом сделала меня еще более чувствительным к унижениям и горестям продажи. Она хорошо выполнила свою работу, выставив меня глупцом. Какая роскошная шутка для горианской женщины! Я надеялся убежать, а теперь стоял нагой, выставленный на продажу.

— Семь тарсков! — услышал я цену. — Семь и пять!

Я и в самом деле глупец, раз не понял, что она не настоящая рабыня. Настоящая даже не осмелилась бы подумать о таком поведении. Она бы помнила о наказании. Кроме этого, подлинные рабыни не заботятся о рабах мужского пола, их основная забота — свободные мужчины, их хозяева.

— Семь и семь!

Торг продолжался.

— Семь и восемь!

— Покажи им себя такой, какой была в комнате для подготовки, — обратилась леди Тайма к леди Тендрайт. — Когда притворялась несчастной маленькой земной девушкой.

— Что вы хотите, леди Тайма? — не поняла леди Тендрайт.

— Я знаю, что делаю, — с улыбкой успокоила ее госпожа.

— Но мне будет стыдно предстать перед свободными женщинами в такой одежде, — возразила леди Тендрайт.

— Здесь только покупательницы и этот раб, да еще наши мужчины. Делай, как я сказала, — проговорила леди Тайма.

Леди Тендрайт неуверенно взглянула на нее.

— Ты по-прежнему хочешь работать у меня? — поинтересовалась леди Тайма.

Леди Тендрайт улыбнулась и отбросила белую мантию, застегнутую серебряной пряжкой у шеи. Та повисла сзади, как пелерина. Она стояла на сцене в та-теере и была великолепно красива. Горианские женщины, сидевшие в ярусах, казались захваченными врасплох. Затем, одна за другой, они принялись бить себя по левому плечу.

— Она прекрасна, — восхитились многие из них.

Я увидел, как покупательницы рассматривают леди Тендрайт, затаив дыхание, завороженные ее очарованием. Тогда я понял, как гениальна была моя хозяйка. Женщины в ярусах, переполненные возбуждением, ассоциировали себя с леди Тендрайт. Хотя на сцене стояла она, женщины в своем воображении примеряли бесстыдную та-тееру, стоя на подиуме.

Леди Тендрайт улыбнулась и подняла руку к толпе. Возможно, именно тогда она поняла, что красота этой особы была неслучайна при выборе ее на работу леди Таймой.

— Сними мантию и надень ошейник, — велела леди Тайма.

— Да, леди Тайма, — ответила леди Тендрайт, расстегнула пряжку и сбросила мантию. Затем, взяв из рук помощника отданный ему раньше ошейник, она встала перед толпой, держа его в руке.

Толпа была сосредоточена и решительна. Леди Тендрайт, улыбаясь, надела ошейник на горло. Звук щелчка был хорошо слышен. У женщин перехватило дыхание. Затем раздался крик удовольствия, а потом — аплодисменты. Она стояла перед ними, как девушка-рабыня с ошейником. Аплодисменты были бурными.

Женщины в ярусах, несомненно, отождествляли себя с леди Тендрайт и ее красотой. Леди Тайма затронула и использовала нечто глубинное в женщинах, о чем она как работорговец хорошо знала. А именно — всеобъемлющее желание, весьма сильное в женщинах: быть рабыней сильного мужчины, иметь хозяина и подчиняться. Я не знаю, понимало ли большинство женщин, что происходит на подиуме. Возможно, многие только чувствовали, что они по непонятным причинам возбуждены и взволнованы. Их возбуждение и волнение были невинны, потому что, во-первых, это не они, а леди Тендрайт стояла на подиуме, и также потому, что она не являлась настоящей рабыней, а только притворялась ею. Насколько пугающей стала бы ситуация, застегнись ошейник по-настоящему!

— Мои поздравления прекрасной актрисе, леди Тендрайт! — воскликнула леди Тайма.

Раздались еще более бурные аплодисменты. Я не сомневался, что, стоя позади леди Тендрайт, большой и сильный, я способствовал впечатлению от сцены, придуманной леди Таймой. Она была такой миниатюрной по сравнению со мной!