— Нет нужды держать его, — сказала леди Тайма стражникам.

Те убрали руки. Я спокойно стоял на помосте. Мне напомнили, что я должен повиноваться, что я — раб.

— Хорошенький Джейсон, — проговорила леди Тендрайт, подходя ко мне, и дотронулась ладонью правой руки до моего лица.

Я сжал кулаки.

— Тебя предупредили, — прошептала леди Тайма.

Я разжал руки. Леди Тендрайт отдала плеть одному из помощников.

Нежно, заботливо она сняла с меня галстук.

— Так ведь удобнее, Джейсон?

Затем леди Тендрайт подошла к краю сцены и бросила галстук в огонь. Потом она вернулась и медленно, пуговицу за пуговицей, расстегнула на мне рубашку, даже пуговицы на рукавах.

— Не огорчайся, Джейсон, — ласково сказала она. — Ты, конечно, помнишь меня, Дарлин, маленькую земную рабыню?

— Я верил тебе, — с горечью сказал я.

— Какой же ты был глупец!

— Да, — согласился я.

— Я не думала, что так удачно сумею обмануть тебя.

— Почему? — спросил я. — Ты боялась неправильности твоего английского?

— Мой английский великолепен, — заявила леди Тендрайт.

— Это правда, — заметил я.

Ее английский и в самом деле казался безупречным. Он был, пожалуй, немного формален и слишком точен для носителя языка, слишком правилен и, может быть, местами загружен определенными странностями выражений и конструкций, которые удивляли. Но я тогда не придал этому большого значения, отнеся на счет последствий влияния горианского языка и отсутствия разговорной практики в течение ряда лет.

— Почему же тогда ты боялась, что не сможешь обмануть меня? — спросил я.

— Разве это не очевидно? — ответила она вопросом на вопрос.

— Нет, — признался я.

— Ты думаешь, настоящая рабыня посмела бы вести себя так, как я?

Я ничего не сказал.

— Ты знаешь, каково наказание за подобное поведение? Маленьким сучкам хорошо известно, что означает их ошейник.

— Я понимаю, — содрогнувшись, ответил я.

Из ее нескольких простых слов я действительно понял гораздо больше о глубинах горианского рабства.

Она зашла мне за спину и сняла мою рубашку, которую тут же бросила в огонь. Затем приблизилась к краю сцены.

— У нас есть заявка на этого раба в один серебряный тарск, — провозгласила она. — Будет ли более высокая цена?

Толпа молчала.

— Ну же, дамы, — подбодрила женщин леди Тендрайт. — Это великолепный шелковый раб. Правда, он не слишком тренирован, но кто из вас не смог бы выучить его как следует? Он с планеты Земля и притом — полностью ручной.

Но из толпы не последовало никаких предложений. Леди Тендрайт повернулась ко мне.

— Сними верхнюю часть белья, ту, что закрывает грудь, — приказала она.

Я взглянул на нее.

— Быстро!

Сняв белую хлопчатобумажную футболку через голову, я зажал ее в руке. В горианском языке нет слова, чтобы обозначить такую одежду. Английское название, очевидно, было незнакомо леди Тендрайт.

Некоторые женщины в амфитеатре засмеялись, увидев, как быстро я повиновался леди Тендрайт. Теперь они рассматривали меня с проснувшимся интересом, хотя и с опаской.

Я стоял очень прямо. Мне был приятен их интерес. Также было очень приятно чувствовать, что часть женщин рассматривают меня со значительной настороженностью. Я — высокий и сильный. Они не уверены, что я был полностью приручен.

Чувства женщины по отношению к мужчине, который еще не вполне ручной, противоречивы. Она боится его и в то же время находит интригующим. Она воображает, каково бы было оказаться в его власти, в его руках. Что, если он на самом деле окажется не ручным? Как тогда он станет с ней обходиться? Что с ней произойдет? Не станет ли она в этом случае его рабыней по закону природы?

Но также я испытывал и тревогу, потому что, глядя на ярусы, понимал: одна из этих женщин может купить меня и тогда я вынужден буду подчиняться и принадлежать ей полностью. Она сможет делать со мной, что пожелает.

Меня разглядывали с откровенностью, нескрываемым любопытством и чувственными размышлениями, которых я никогда бы не мог ожидать от женщин Земли. Изучали откровенно, как сексуальный объект, возможное средство удовлетворения их побуждений и нужд. Горианские женщины, не приученные стыдиться своих инстинктов, не воспитанные в предательском подавлении своей природы, имеют обыкновение разглядывать мужчин, которых они находят привлекательными, внимательно и с удовольствием. Утаивание своих чувств, особенно в отношении рабов-мужчин, является хитростью, нечасто применяемой горианскими женщинами. Такая хитрость кажется им не только недостойной, но и почти бессмысленной. Мужчина-раб, видите ли, почти животное. Соответственно, и оценивать его следует как таковое.

Леди Тендрайт приблизилась ко мне и протянула руку. Я отдал ей снятую футболку, она пошла к плошке с огнем и бросила ее туда. Я увидел, как загорелась ткань. Леди Тендрайт обратилась к толпе:

— Заметьте ширину его грудной клетки и ширину плеч, узость талии, плоскость живота!

— Один и пять! — крикнула какая-то женщина. — Я смогу использовать его в схватках на конюшнях.

Я не знал, о чем она говорит. Но цену, однако, понял: один серебряный тарск и пять медных.

— Схватки на конюшнях? — рассмеялась леди Тендрайт. — Конечно, вы шутите?

— Вы уверены, что он приручен? — задала вопрос одна из женщин.

— Вы заметили, с какой послушностью он снял одежду но моей команде, — ответила леди Тендрайт. — Теперь вы видите, что он стоит на сцене без стражников.

— Опусти голову, — прошептала мне леди Тайма.

Я выполнил приказ.

— Смотрите на него, — продолжала леди Тендрайт. — Боязливый раб, готовый выполнять ваши команды.

— Один и шесть, — крикнула другая женщина.

Леди Тендрайт злобно обернулась ко мне.

— Сними ботинки и носки, оставь их на сцене и встань на колени.

— Да, госпожа, — ответил я и опустился на одно колено, чтобы развязать шнурок на правом ботинке.

Леди Тайма с плетью возвышалась надо мной.

— Это не простой рабочий раб, — произнесла леди Тендрайт. — Не вульгарный дикарь, не какой-нибудь бесчувственный простак, годный только для работы в поле или на конюшне. Это ценный и высокоинтеллектуальный шелковый раб. Более того, он землянин, с рождения приученный прислушиваться к желаниям женщин, принимать любые ценности, которые они приказали ему принимать, и верить любым суждениям, которым они велят ему верить. Купите его. Он с детства учился быть рабом женщин. Не бойтесь! Он будет мил, нежен, внимателен, отзывчив, благожелателен и послушен. Вам не надо бояться проявления в нем похоти и силы. Вам не надо бояться остаться с ним наедине. Он — землянин. Торгуйтесь за него. Он будет для вас прекрасным и совершенным рабом!