Алексей I также распорядился, чтобы европейцы по прибытии в Византию получили большие суммы денег. Это было сделано для того, чтобы завоевать расположение людей, впервые попавших в империю. Однако, как язвительно заметил один из летописцев, в этом же заключался хитрый экономический расчет: все средства, выплаченные императором, вернулись в казну империи – деньги были потрачены на приобретение товаров, продаваемых официальными представителями басилевса{488}.

Закрытые для местного населения рынки и щедрые выплаты со стороны императора – все это можно было встретить в западных провинциях Византии вдоль двух основных путей, ведущих в Константинополь. Осенью 1096 года Готфрид Бульонский добрался до города Наис (Ниш в современной Сербии) и был необычайно рад получить кукурузу, ячмень, вино и масло, а также много дичи в качестве личного дара императора. Его люди тоже получили разрешение покупать провизию и продавать все, что они пожелают. Отряд Готфрида провел в Наисе несколько дней «в достатке и наслаждениях»{489}. Эффективность метода, придуманного Алексеем I, подтверждается тем фактом, что отряд Боэмунда при пересечении труднодоступных территорий в Эпире, Македонии и Фракии снабжался так хорошо, что его запасы вина и кукурузы даже увеличились{490}.

Главной проблемой был маршрут крестоносцев. Их предводители, направлявшиеся в Константинополь со своими отрядами, двигались разными путями. Некоторые, подобно Готфриду Бульонскому, шли через Германию и центральную Европу, двигаясь в сторону Византии по сухопутному маршруту, который вел их через Балканы к столице. Другие в то же время спускались вниз по Апеннинскому полуострову до Апулии, где садились на корабли, сходили на сушу в Эпире и далее следовали по Эгнатиевой дороге, соединявшей Старый и Новый Рим. Этим маршрутом воспользовались Роберт, граф Фландрии, Гуго де Вермандуа, Стефан де Блуа и герцог Нормандский Роберт. Так же поступили Боэмунд и небольшой отряд норманнов из южной Италии. Хотя мы не знаем, сообщали ли предводители крестоносцев Алексею I о своих маршрутах, интервалы, с которыми их отряды прибывали в Византию, выглядят слишком точными, чтобы оказаться простым совпадением. Интервалы между прибытием отрядов крестоносцев минимизировали нагрузку на ресурсы и инфраструктуру Византии, и мы считаем разумным высказать мысль о том, что они были скоординированы.

Один пример особенно убедительно указывает на участие императора в планировании первых этапов похода и наводит на мысль о том, что он играл в нем важную роль задолго до того, как крестоносцы достигли границ Византии. Как мы видели, Раймунд Тулузский был одним из первых магнатов, к которым обратился папа римский. Благодаря своему богатству, статусу и симпатиям к Риму Раймунд был важным союзником Урбана II. Граф проделал трудный путь в Византию, пройдя через Славонию – «гиблую заброшенную страну, труднодоступную и гористую, где в течение трех недель мы не видели ни диких зверей, ни птиц», по словам одного из приближенных графа. Это была вражеская территория, где на людей Раймунда все время нападали и убивали их. Из-за плотного тумана, густых лесов и скалистых гор организовать оборону отряда, двигавшегося на юг, было затруднительно. Граф отвечал на нападения репрессиями против местного населения, выкалывая некоторым глаза, отсекая ступни другим и уродуя лица третьим, чтобы устрашить прочих{491}. Поход оказался таким трудным, что капеллан Раймунда увидел смысл перенесенных тягот и лишений лишь в том, что Господь использовал силу и страдания крестоносцев для того, чтобы побудить «жестоких безбожников» отвернуться от своей греховности и тем самым спастись от вечной погибели{492}.

На самом деле граф Тулузский воспользовался этим маршрутом, имея на то вескую причину – приструнить правителя сербов Константина Бодина, нападения которого на Византию накануне Крестового похода добавили головной боли императору и чьи контакты с антипапой раздражали Урбана II. Маршрут такого влиятельного человека. как Раймунд, пролегавший через дикую прибрежную область Зета[30], указывает на спланированность Крестового похода. Перемещение Раймунда вдоль побережья Далмации подтверждает координацию между папой и императором. Хотя отряды крестоносцев были в первую очередь предназначены для захвата Никеи и разгрома турок в западной части Малой Азии, Алексей I помнил и о других регионах. Поэтому граф Тулузский, человек, близкий к папе, был выбран доверенной фигурой, чтобы пройти по необычному и трудному маршруту и убедить Бодина в ошибочности его решений. Неудивительно, что последний в ответ повел себя агрессивно, отправив своих людей в атаку на отряд Раймунда, которого он считал агентом императора, угрожающим независимости сербов{493}. Однако в течение последующих десятилетий сербы не предпринимали никаких попыток вторгнуться в пределы империи. Как минимум это показывает пользу, которую Алексей I извлек для себя из похода крестоносцев на Иерусалим.

Во второй половине 1096 года тысячи людей двигались к Константинополю – их первой остановке на пути на Восток. По современным оценкам, в Первом крестовом походе могли принять участие не менее 80 000 человек{494}. Никогда в истории не отмечалось столь массовое организованное перемещение людей на такое большое расстояние за такой короткий период. Все это создавало проблемы для участников похода, собранных из разных регионов Западной Европы. «Поэтому из такого количества (народа) из всех западных стран, – писал Фульхерий Шартрский, – мало-помалу и день за днем росла армия, превращаясь в ходе марша из бесчисленной толпы в группу армий. Можно было лицезреть людские массы из многих стран, говоривших на многих языках»{495}. Этот же автор позднее рассказывал о небывалом разнообразии людей, участвовавших в походе: «Слышал ли кто-нибудь ранее о таком смешении языков в одной армии? Там были франки, фламандцы, фризы, галлы, аллоброги[31], лотарингцы, алеманы, баварцы, норманны, англичане, шотландцы, аквитанцы, итальянцы, даки, апулианцы, иберийцы, бретонцы, греки и армяне. Если бы бретонец или тевтон захотели бы обратиться ко мне с вопросом, я не смог бы ни ответить на него, ни понять»{496}.