— Понты дороже денег, дядюшка…

— Это дом твоего дяди? — я озадаченно щурюсь, изучая местность. Ну, не центр Барвихи, конечно, но даже без учета этого…

Дорогой райончик, однако…

— Подожди, — Ветров останавливает меня, когда я опускаю руку на ручку автомобильной дверцы, и первым вылезает из машины.

Чтобы обогнуть машину. Подать мне руку. Прижать к себе жадным голодным движением.

Я только уже решила вновь, что ему не до меня, и ни черта-то я ему даже не нравлюсь, но снова оказываюсь в штормовом океане его глаз, снова его внимание высасывает из меня силы даже дышать.

Ну может… Хоть сейчас…

Пожалуйста…

Еще чуть ближе…

Я почти чувствую твое дыхание на вкус…

— Бра-а-атец, неужели ты приехал! — раздражающе фальшивый голос Тимура Валиева, тягучий и приторный становится причиной, по которой Влад разжимает пальцы, легко разворачиваясь и меняя наше с ним расположение из интимного в социально-приемлемое.

Облом. Жестокий!

Досада вгрызается в меня голодной пумой.

Мне и так-то не нравится Тимур Валиев. Из всех неприятных мужчин, смотрящих на меня как на пустое место, девочку на побегушках — этот был максимально раздражающим, и его хамство всегда гораздо небрежнее, а местами — и оскорбительней прочих. А сейчас — когда он еще и помешал нам с Владом — я вообще не рада его видеть.

А он еще и целует мою руку.

Дьявол, у кого-нибудь есть спирт? Мне срочно нужно пальцы протереть!

— Да еще и не один приехал, жену-красавицу привез, какая честь, какая радость! — лицемерно тянет Тимур, изображая восхищение при взгляде на меня. А между тем, пару недель назад при одном из «семейных визитов», заметил, что сам бы выбрал на место секретутки девицу минимум с третьим размером груди. А мной, мол, можно только ворон отпугивать…

Да-да, именно такими словами.

Причем делал он это при мне же, ожидая Влада в приемной и болтая с каким-то своим придурком-дружком по телефону.

— Тимурчик, я точно знаю, от чего моя жена завтра не встанет с постели, — медленно проговаривает Влад, глядя куда-то мимо двоюродного брата, — но готов сию минуту подумать и над тем, отчего с постели завтра не встанешь ты. И если ты еще раз протянешь свой язык, палец, что угодно — можешь даже дохнуть неровно в сторону моей жены — мы с тобой плотно обсудим этот вопрос. Сразу скажу, сомневаюсь, что в этом вопросе я буду учитывать твой голос. Просто выпишу тебе все, что тебе будет полагаться.

— Ну что ты, брат! — Тимур корчит оскорбленную невинность. — Как ты можешь. Твоя жена — неприкосновенна. Но как не заметить, что сегодня твой цветочек распустился особенно ярко?

Бесит.

Никому кроме Влада не позволено называть меня цветочком. Особенно — этому фальшивому утырку.

— Идем, — безразлично роняет Влад, привлекая меня к себе за талию, — мне нужно найти отца.

— Он сейчас занят, — мы слышим возражения Тимура, уже оставив его за спиной.

Влад не останавливается, не удастаивает эти слова даже ответом. Просто лавирует между гостями, пробираясь к крыльцу дома.

Отмечает Тагир Давидович на широкую ногу, что бы он ни отмечал…

— Ты ведешь себя крайне высокомерно, брат, — Тимур догоняет нас, явно не желая оставлять в покое, — а ведь мы могли бы уже работать вместе, становиться партнерами и друзьями, как это положено братьям. Знаешь ведь, что это неизбежно. Твой отец уже принял решение.

— О чем он говорит? — я спрашиваю шепотом, впиваясь глазами в видимую мне часть лица Влада. Железобетонную, кстати, часть лица.

Я не вижу его глаз, но я бы не удивилась, если бы они сейчас были цвета кровавого моря.

— Не лезь в мужские дела, женщина, — маска фальшивой любезности слетает с Тимура, как будто она была сделана из горсти муки.

Влад останавливается, отпускает меня.

— Сходи-ка, погуляй, Цветочек, — бесстрастно роняет он, — найди себе что-нибудь выпить, надеюсь, Тагир своих гостей цианидом не травит. А я скоро вернусь. Только с братцем поболтаю, и сразу же вернусь.

— Я подожду, — коротко обещаю я.

Влад уходит. Уводит за собой Тимура. И дарит мне очень жаркий взгляд напоследок. Какая жалость, что я не могу начать собирать эти взгляды в коллекцию.

Наверное, стоило попробовать остановить Влада, но на самом деле — мне было прекрасно известно, что танк проще остановить, чем Владислава Ветрова — от исполнения принятого им мгновенного решения.

Он всегда решал быстро, практически мгновенно, и безжалостно прощался с отсеченными вариантами выбора.

Вот и сейчас.

Я не торопясь иду по чужому дому, таращусь на чужих гостей, стараясь не вслушиваться в их шепотки и не замечать их косых взглядов. 

Я среди местной высокомерной элиты как будто белая утка среди черных куриц. Слишком бросаюсь в глаза.

Тут что ни женщина — то зарисовка на тему сексуальных пухлых губ и ног, одни других длиннее. Они даже бокальчик в длинных пальцах держат по особенному. Так, что хоть сейчас высекай в граните. И складки эти на длинных роскошных платьях — тоже.

Нет, ни за что бы я сюда не пришла, если бы не мой чертов муж.

Ради него придется потерпеть эту ярмарку чужого тщеславия.

Я подцепляю с подноса ближайшего официанта бокал с шампанским и выпиваю его, не замечая вкуса.

Это будет долгий вечер. Даже если он продлится пять минут, но вряд ли мне повезет отмучиться так скоро.

Боже, как же долго его нет…

Практически вечность, хотя я уверена — гляну на часы, и окажется, что даже двадцати минут не прошло…

Идиотка. Просто придурочный, безмозглый Цветочек.

Сама хоть понимаешь, что с тобой происходит?

Тебя же как наркоманку ломает без него, самым лютейшим образом.

Ты же уже в фантазиях десять раз набросала себе, как он подойдет к тебе со спины, как пройдется горячим дыханием по обнаженной шее, вдыхая запах духов, которые ты два часа для него выбирала!

Я уже даже этому не ужасаюсь. Я свой диагноз приняла, хоть он и совершенно безумен.

С каждым днем, с каждым часом, с каждой секундой движения вперед я все сильнее влюбляюсь в… собственного мужа.

Неприступного, непонятного и ядовитого. Который вот-вот доведет меня до отчаянного шага своим чертовым хладнокровием. Признаться ему… Вопреки тому, что и это он может воспринять как еще одну попытку задурить ему голову. 

Господи, ну вот где его черти носят? У меня тут от невысказанных слов скоро голова взорвется, а он…

— Маргарита?