Дилан кивнул.

– Я помню. Это считалось страшным ограблением египетского народа. Все это превратилось в прибыльную торговлю для египетских грабителей-могильщиков, которые обворовывали свою страну и продавали артефакты европейцам. Во всяком случае, так говорилось в передаче на «Хистори ченел». Значит, она все еще здесь.

– Или у Анх.

Мы посмотрели друг на друга, и на мгновение я перестала дышать. Дилан был так близко, наши лица оказались почти на одном уровне. И он был таким красивым, таким пленительным.

Затем я подумала про свой знаменитый нос и слишком широкий рот, про то, какая я высокая и неуклюжая. И возникшее внутри меня тепло исчезло. Я была странной, неловкой простушкой, которая не знала, когда нужно перестать читать нотации.

Красивый и удивительный молодой человек, такой как Дилан, никогда не…

– Мина, – произнес он.

Он не сводил с меня глаз, и я поняла, что его пальцы коснулись меня.

– Вы действительно классная.

Я не была уверена, что именно он имел в виду под словом «классная». Это хорошо или плохо? Мой мозг, казалось, оцепенел из-за того, что я находилась с ним в такой близости.

Хотя мой разум будто заледенел (а возможно, и какие-то другие «классные» части тела, которые он имел в виду), щеки оставались горячими. Мне казалось, их охватило пламя.

Прежде чем я успела что-то сказать, в дверь постучали, а затем она распахнулась. Я испугалась и буквально отпрыгнула от Дилана, чтобы нас не заподозрили в чем-то дурном.

– Вы разговаривали с Лилли Кортвилль? – ворвавшись в комнату, вопросила мисс Стокер.

На ней были бледно-голубая юбка и обильно украшенная цветами шляпа. И еще моя напарница размахивала белым зонтиком.

– Да, конечно, я с ней поговорила, – подтвердила я, не глядя на Дилана.

Теперь горячими были уже не только мои щеки, но и лоб, шея. Неужели я смотрела на него так же, как глядят на мужчин некоторые из тех глупых девушек, которых я осуждала?

– Но узнать удалось совсем немного, – добавила я.

Желая только одного – чтобы мое лицо приобрело свой нормальный цвет, – я пересказала содержание своего разговора с Лилли, а затем показала мисс Стокер брошюру, которую сохранил Дилан.

– Мы должны найти диадему до того, как это сделает Анх, – озвучила очевидное мисс Стокер.

– Это один из вариантов, – решительно заявила я. – Но, насколько нам известно, она или он мог уже ее добыть. Лилли Кортвилль не сказала, какое из орудий все еще отсутствует.

Я предпочла на некоторое время оставить подозрения насчет леди Косгроув-Питт при себе.

– Я запланировала сегодня вечером посетить ломбард «У Витчерелла». В девять часов.

– Я тоже пойду, – решила мисс Стокер.

Я стиснула зубы. Мне не хотелось, чтобы она снова все испортила, и я не видела причин, по которым на встречу «Общества Сехмет» нужно идти нам обеим. Туда и так будет сложно попасть.

– Я нужна вам для защиты, – добавила она.

У меня даже челюсть заболела – с такой силой я сжала зубы, чтобы ничего не сказать. Вместо этого я мрачно посмотрела на мисс Стокер.

– Кстати, я Дилан, – произнес мистер Экхерт, вмешиваясь в наш разговор.

– Рада знакомству, – тепло улыбнулась мисс Стокер.

От этой улыбки я чуть не заскрипела зубами.

– Мисс Холмс рассказала о вашей ситуации. Меня зовут Эвалайн Стокер.

Он озадаченно взглянул на нее, а затем на его лице появилось понимание.

– Стокер? Как в… Брэм Стокер? Разве не он написал «Дракулу»?

Ее карие глаза расширились:

– Он пишет книгу. О вампире. Вы хотите сказать, что его работа вам известна? В вашем времени?

– О, э-э-э… дерьмо. – Дилан замолчал и посмотрел на меня. – Я не уверен, что должен рассказывать о будущем. Это может все испортить. Как в фильме «Назад в будущее». Этот фильм…

Он снова замолчал и резко выдохнул. Поток воздуха шевельнул его длинные, спадающие на лоб волосы.

– Неважно. Мне не стоит ничего рассказывать.

– Я согласна, мне кажется, вы действительно не должны, – ответила я, довольная тем, что Дилан обратился ко мне и что он хотел узнать мое мнение, а не мнение красивой, живой мисс Стокер.

– Независимо от того, что вы собираетесь делать, – решил Дилан, – я посмотрю, смогу ли найти ящик. По крайней мере, мы узнаем, нашла Анх диадему или нет.

– Отличный план, – согласилась я. – Если Анх ее не нашла, возможно, нам удастся заманить ее в музей и поймать. Мы сможем организовать ловушку.

– Как Скуби-Ду, – сказал Дилан с усмешкой, которая внезапно померкла.

Я повернулась к мисс Стокер.

– Что касается нашего предполагаемого визита в ломбард, вы осознаете, что нас не должны заметить и узнать? – поинтересовалась я на тот случай, если у нее возникнут какие-либо намерения заявить о своем присутствии, как она это сделала в прошлый раз. – Мы замаскируемся.

– Верно, – кивнула она. – И я знаю место, где мы сможем достать все, что нам нужно.

Для публики вход в театр «Лицеум» находился на нижнем уровне на Веллингтон-стрит, но я провела мисс Холмс через задний вход, которым пользовались актеры и другой персонал. Я часто бывала у Брэма и знала, как пройти за кулисами в его кабинет.

Было чуть за полдень, и кулисы, кладовые с реквизитом, шкафы для костюмов и гардеробные пустовали. Актеры и работники сцены не должны были появиться еще несколько часов, так как прошлой ночью они ушли не раньше двух. Неудивительно, что эта часть дня в театре была самой тихой. Подобно охотникам на вампиров и карманникам, актеры и актрисы вели ночной образ жизни.

Когда мы приблизились к кабинету, из-за двери донесся голос моего брата. Он с кем-то разговаривал и казался обеспокоенным. Я уже привыкла к изменчивому настроению Брэма, особенно в те моменты, когда он работал над своей книгой. Мисс Холмс бросила на меня вопросительный взгляд, но я все же постучала в дверь.

Разговор прервался, и дверь распахнулась.

– Эвалайн?

– Надеюсь, мы тебя не отвлекаем, – сказала я, оглядывая кабинет.

– Нет-нет, входите. – Он жестом пригласил нас войти.

Я почувствовала, как мисс Холмс сосредоточила свое внимание на моем брате. Единственное сходство между ним и мной – густые вьющиеся темные волосы. Я маленькая, хрупкого телосложения, а он довольно коренастый. А еще у него густая борода и усы, которые возле губ имеют каштановый оттенок.

Я вошла в кабинет и не удивилась, что внутри никого нет.