– Захрмар, – зашипела я, – сто тысяч захрмаров тебе, вот!

Манька заворочалась, повернулась на бок и сунула свою пятку мне под нос. Я подумала и потянула ее за большой палец ноги. Она тут же нашла мою ступню и потянула за мой палец.

Контакт был налажен. Мы принялись терзать друг другу пальцы на ногах. Потом Манька тихонечко нырнула под одеяло и вынырнула с моей стороны.

– Я хотела тебя защекотать под ногой, но потом подумала, что ты рассмеешься, проснется Каринка и убьет нас, – зашептала она мне в ухо.

– Убила бы в момент, – шепнула я ей в ответ, и мы тихонечко захихикали.

– Хрррр! – угрожающе возвысила над нами голос Каринка.

Мы снова замолчали.

Манька завозилась, обняла меня и положила голову мне на плечо.

– Давай поиграем в мечту, – предложила она.

– Давай! – согласилась я.

«Поиграть в мечту» было нашей излюбленной забавой. Суть игры заключалась в том, что мы по очереди называли вещи, о которых мечтали, но которые, по разным причинам, были нам недоступны.

Подозреваю, что так развлекались все измученные дефицитом советские дети!

– Жвачка с малиновым вкусом. Розовая. Пачку. Нет, лучше коробку, – шепнула Манька.

– Которая выдувается большим пузырем? – уточнила я.

– Естественно, – обиделась Маня, – выдувается и громко лопается! Теперь ты давай.

– Платье как у Золушки из фильма «Три орешка для Золушки», – зашептала я.

– С диадемой и туфельками? – уточнила Манька.

– Естественно, – обиделась я, – не в сандалиях же такое платье носить.

– И с красной шапкой с помпоном, которую мне Ба связала, – тихонечко захихикала Маня.

Я прыснула.

– Так, ладно, продолжим. Я хочуууууууу, ммм, цветик-семицветик, вот! – шепнула Манька.

– Тогда сразу проси волшебную палочку, – подняла голову с подушки я, – а то цветик-семицветик – это всего-навсего семь желаний.

– Хрррррррррррррррррррррррр! – заворочалась в постели моя сестра.

Мы замолчали.

– Лааадно, это не считается, давай я лучше другое загадаю, – протянула через минуту Манька, – помнишь, в отделе игрушек мы видели немецкую куклу с сеточкой на волосах и с сумочкой через плечо? Вот такую хочу.

– Которая стоит двадцать пять рублей?! – ужаснулась я.

– Да, – вздохнула Манька, – которая стоит двадцать пять рублей и восемьдесят копеек.

Мы пригорюнились. Одно дело мечтать о несбыточных вещах, таких как коробка жвачки с малиновым вкусом или волшебная палочка, а другое дело – о совершенно реальной немецкой кукле с сеточкой на волосах и с сумочкой через плечо в отделе игрушек. Которую, если не видит продавец, можно взять с полки и даже немного подержать в руках. Можно даже, затаив дыхание, погладить пальчиком шелковистую сеточку на волосах и полюбоваться розовой блестящей пряжкой на сумочке через плечо. Но двадцать пять рублей восемьдесят копеек – это очень большие деньги, и наши родители не могут позволить себе купить такую дорогую игрушку!

– Вот бы мне такую куклу, – пригорюнилась я.

– И мнеееее, – вздохнула Манюня.

Мы притихли. Полежали еще какое-то время с закрытыми глазами. Сон все не шел. Еще бы – сестра выводила какие-то совершенно новые, изуверские рулады. Казалось, что если она еще чуть поднажмет, то наше пятиэтажное здание сложится как карточный домик.

– Нарка, я проголодалась, – шепнула мне на ухо Манька.

– Там в холодильнике жареная курица, – прервала свой храп Каринка.

Была у моей сестры еще одна особенность, которую никак иначе как чудом назвать было нельзя. Если кто-нибудь из нашей семьи не то что говорил, а даже думал о еде, моя сестра тут же оказывалась рядом.

– Пора бы перекусить, да? – спрашивала она опешившего члена семьи и, взяв его за руку, тащила к холодильнику. – Пойдем посмотрим, что можно пожевать.

Мы с Манькой подняли головы с подушки и уважительно посмотрели на сестру.

– Ну ты даешь! – только и смогли выговорить мы.

– Так мы идем есть курицу или как? – села Каринка в кровати.

– Идем, конечно, – заволновались мы.

– Только по кусочку, – грозным шепотом предупредила Манька, – помните, что теть-Надя сказала?

– Помним-помним, не волнуйся, – зашипели мы ей в ответ.

– Не зря я так долго стояла в очереди, – радовалась вечером мама. – Мне достались две венгерские курочки! Это же не наши советские синюшные цыплята. Из этих двух курочек можно много чего приготовить, о-го-го как много! Можно их запечь со сметаной и грибами, можно отварить рис до полуготовности, добавить туда орехи и специи, а потом начинить этой смесью курочку, и… – Мама осеклась, окинула взглядом своих многочисленных дочерей и прибившуюся к их стайке Маньку, посмотрела на мужа, воззрившегося на курочек голодными очами, поймала свое отражение в зеркале, произвела в уме кой-какие нехитрые расчеты и тяжело вздохнула.

– Ладно, – сказала она, – сейчас мы этих курочек пожарим, одну съедим сразу, а из второй я завтра сделаю чахохбили.

– Ура! – дружно закричали мы.

Итого на ужин каждый получил по куску хрустящей жареной курочки с гарниром из воздушного картофельного пюре и дефицитного зеленого горошка. Остатки курицы под вожделеющими взглядами плотоядных членов семьи были убраны мамой в холодильник.

– Чтобы и завтра вы могли поесть курочки, – воззвала к нашему гражданскому долгу она.

– Лааадно, – вздохнули мы и встали из-за стола.

И вот теперь эта несчастная жареная курица манила нас как магнитом. Мы тихонечко поднялись, чтобы не будить мирно посапывающую Гаянэ, нашарили в темноте тапки и вышли из спальни. Впереди гончим псом шла Каринка. Мы с Маней доверчиво следовали за ней – никто не сомневался в способности сестры найти холодильник в темной квартире с закрытыми глазами.

– Осторожно, тут дверь, – шикала на нас периодически сестра, – здесь стул, не зацепите, а тут угловой диванчик!

– Свет в кухне включать? – спросила я.

– Включим маленький, – предложила Манька, – а то большой свет разбудит твоих родителей.

Мы вытащили из холодильника сковороду с жареной курицей и поставили ее на стол.

– Давайте возьмем по самому маленькому кусочку, – предложила я, – тогда никто не заметит, что мы ели курицу.

– Может, крылышки? – предложила сестра.

– Ага, крылышки! – встала руки в боки Манька. – Во-первых, крылышек два, а нас трое, а во-вторых, где это ты видела курицу без крыльев?

– А может, это вообще не курица! Может, это утка, а мама этого не заметила? – решила блеснуть интеллектом я.