Осенью 1941 года, когда встал вопрос о возможной эвакуации руководства государства и партии в Куйбышев, в дачном поселке Приволжского военного округа (ПриВО, как его все называли), расположенном в лесу, на высоком берегу Волги, начались работы по обустройству помещений. Предполагалось, что в одном из них будет жить Сталин. В теле самого берега соорудили бомбоубежище. О нем написано немало небылиц, и даже Светлана говорит о его "колоссальности". Думаю, что она написала это с чужих слов, сама она вряд ли была в нем, так как бомбоубежище было построено только летом 1942 года, уже после ее отъезда в Москву.

Не знаю, как выглядит это сооружение сегодня, но тогда, в 1942 году, оно удивило меня своими скромными размерами. Я был в нем дважды. Один раз, когда его показывали бабушке и матери, а во второй раз, когда его приехал осматривать К.Е. Ворошилов — летом 1942 года. Бомбоубежище было расположено глубоко под землей и могло выдержать любую бомбардировку, вплоть до атомной. Попасть в него можно было прямо из дачи, на которой летом 1942 года мы жили. Уже при нас в дачу был вмонтирован специальный лифт. Это был верхний вход в бомбоубежище. Был еще нижний вход (или выход), расположенный практически на самом берегу Волги.

Как известно, И.В. Сталин никуда из Москвы в войну не уезжал. Разгром немцев под Москвой снял с повестки дня вопрос об эвакуации правительства.

Весной 1942 года Светлана отправилась самолетом в Свердловск, где в то время жила семья Л.П. Берия — его жена Нина Таймуразовна и восемнадцатилетний сын Серго. Наша семья хорошо знала Нину Таймуразовну и была с ней дружна.

Поскольку в Свердловске жила семья Павла, мать решила лететь в Свердловск вместе со Светланой, взяв с собой и меня. Жили мы все у Нины Таймуразовны. Серго почти все время пропадал на заводе, дома я видел его редко. Встречались мы часто с Евгенией Александровной, Кирой, Сергеем и Сашей. Свердловск мне очень понравился, а теплая солнечная погода, установившаяся на всю неделю нашего в нем пребывания, придавала городу особую привлекательность.

Позднее, когда мы в 1942 году вернулись в столицу, моя мама много занималась благотворительной деятельностью, Нина Таймуразовна также активно в ней участвовала. Маме приходилось часто бывать у нее дома, в особняке на улице Качалова или на даче в Рублеве. Я был тогда еще маленьким, и мама обычно брала меня с собой в эти поездки, С Серго я встретился еще раз уже в 1971 году на похоронах его тещи — Надежды Алексеевны Пешковой (жены сына А.М. Горького). Прошло столько времени, но он узнал меня сразу: "Ты очень похож на свою маму, вот я и узнал тебя так быстро". Мы разговорились, я узнал, что Серго живет в Киеве вместе со своей матерью, работает по специальности. Нина Таймуразовна, хоть и постарела, но чувствует себя хорошо и держится молодцом.

Вскоре после нашего возвращения из Свердловска в Куйбышев приехал Артем Сергеев, друг детства Василия, сын старого большевика Артема Андреевича Сергеева, погибшего в 1921 году во время испытаний аэровагона. Артем, как и Яков, был артиллеристом и с первых дней войны участвовал в боевых действиях, был ранен, попал в окружение. Долго с боями пробивался к своим и наконец прорвался из окружения. В Куйбышеве Артем поправлялся от ран и частенько заглядывал к нам на Пионерскую, рассказывал нам о войне.

В Куйбышеве мама познакомила меня с Рубеном, сыном Долорес Ибаррури, воевавшим с немцами с первых дней Великой Отечественной. Своей внешностью и мягкостью характера он напомнил мне Яшу.

В Куйбышев привезли и тяжело раненного генерал-майора Р.П. Хмельницкого, в прошлом порученца К.Е. Ворошилова.

В июне 1942 года, как только закончились занятия в школе, Светлана, ее няня и Клинч, а также жена Василия Галина с Сашей и Гуля с няней вернулись в Москву, а мы с мамой, бабушкой и братом на некоторое время переехали на дачу в ПриВО. От нас тогда недалеко жила семья Н.С. Хрущева. В Москву мы вернулись примерно в середине лета.

Перед нашим отъездом в гараж на Пионерской улице пригнали бронированный "паккард", предназначавшийся, видимо, для Сталина на случай его приезда в Куйбышев. У машины были толстые темно-зеленые пуленепробиваемые стекла, а на заднем стекле красовалось аккуратное отверстие — след испытательной стрельбы из винтовки.

Я много читал в последнее время о "холуях", которые обслуживали вождей и готовы были пойти на все, лишь бы отсидеться за их спинами в тылу. Видимо, писавшие об этом мерили по себе. Всего одна деталь. В Сочи на сталинской даче было два красивых голубых ЗИС-102, их обслуживали два лихих водителя, виртуозно ездивших по горным дорогам Кавказа. С первых дней войны эти парни стали проситься на фронт. Перед нашим отъездом в Москву мы получили письмо из Сочи, где сообщалось, что просьбу ребят удовлетворили, и они отправились на фронт в танковые части.

Летом 1942 года мы вернулись в Москву, в дом на набережной, и уж больше из столицы никуда не уезжали.

Положение на фронте оставалось тяжелым. Гитлер готовился к решающему наступлению, мобилизовав все свои ресурсы. В марте 1942 года Гитлер заявил: "Предстоящим летом Советы будут полностью уничтожены. Для них нет больше спасения. Поэтому грядущее лето будет решающим этапом войны".

В апреле 1942 года численность вермахта была доведена до 8,7 миллиона человек. Это больше, чем на момент нападения на СССР, дополнительно к воевавшим германские сателлиты выделили свои новые войска, влившиеся на фронт. С февраля по июль 1942 года, когда новый министр вооружений Шпеер поставил задачу резко повысить эффективность германской военной экономики, военное производство возросло на 55 процентов, особый упор был сделан на наступательные виды вооружения. В июне 1942 года в Германии работало 5,1 миллиона пригнанных в рейх иностранных рабочих (к концу года их будет 7 миллионов).

В апреле 1942 года Гитлер отдал директиву № 41 о задачах вермахта на лето

1942 года. Главная цель формулировалась жестко: "Окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров". Для этого планировалось взятие Сталинграда, Астрахани и глубокий прорыв на Кавказ. После завершения южных операций готовился захват Ленинграда.

Гитлер был уверен, что Запад в его наступлении на советско-германском фронте не помешает, и серьезных действий от Англии и Америки не ожидал. В этом он не ошибался. Ошибся он в главном, в своих расчетах и действиях против нашей армии.

На первый план выдвигался фронт на берегах Волги. Начиналась одна из крупнейших битв Великой Отечественной войны — Сталинградская битва.

28 июля 1942 года в дни тяжелейших оборонительных боев в излучине Дона вышел приказ наркома обороны № 227.

В нем была сказана суровая правда о положении на советско-германском фронте:

"Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа.