Что такое Евразийский союз? Это по сути дела политическая философия, которая имеет три главных принципа, три главных ядра. Первое ядро — это необходимость строительства многополярного мира вопреки однополярному миру, построенному на американской гегемонии. Путин критиковал ее в мюнхенской речи. Но это и не строительство некоего глобального бесполярного мира, с несуществующим центром, который на самом деле прикрывает доминацию транснациональных корпораций и власть мировых элит. Ни бесполярный, ни однополярный мир для Путина не приемлемы. Он говорит о многополярном мире, где существует несколько конкретных региональных полюсов влияния. Из их баланса складывается справедливая система распределения сил и зон влияния. Только многополярный мир.

Из этого многополярного мира вытекает второе ядро евразийской политической философии — это интеграция постсоветского пространства. Это, собственно, Путин сейчас больше всего и подчеркивает. Потому что Россия в одиночку не может быть самостоятельным и законченным полюсом многополярного мира. Для того чтобы выстроить этот полюс, России нужны союзники, нужны интеграционные процессы на постсоветском пространстве, нужны Казахстан, Беларусь, Украина, Молдова, нужны Армения, желательно Азербайджан, нужны и выходы в глубину Центральной Азии в лице Киргизии, Таджикистана, желательно в перспективе Узбекистана и даже Туркмении. Это все очень далекая перспектива, но работать в этом направлении надо, потому что надо создавать полюс многополярного мира. Объединив наши энергетические, экономические, военно-стратегические потенциалы, пространственные зоны извлечения природных ископаемых, их маршрутов по доставке, мы превращаемся в настоящую мировую силу, в настоящего глобального игрока, возвращаемся на историческую арену. Это вытекает напрямую из идеи необходимости построения многополярного мира.

И третье ядро евразийской политической философии — это переустройство России с той либерально-демократической модели, которая в 90-е годы была скопирована с Запада, в совершенно особый русский путь развития. Специфика нашего общества состоит в том, что у нас нет полноценной буржуазной нации, нет единого гражданского общества, основанного на принципах индивидуализма, либерализма, как, например, общество американское или европейское. Система ценностей России радикально иная. И эта система имеет как одно стратегическое единство вокруг ядра русских, так и полифонию этносов, не наций, а именно этносов, которые живут на территории России, на территории постсоветского пространства, образуя цивилизационное единство. Вот это называется евразийством во внутренней политике — единое стратегическое управление, единое государство и множество этнических групп, каждая из которых не представляет собой национального образования или какого-то политического образования, но представляет собой части духовного сокровища нашего общего государства. Летом 2011 года Путин говорил, не знаю, многие ли заметили, о необходимости проведения различия между нацией и этносом. Нация — одна, как единое государство, а этносы различны. И здесь очень важно не допускать ни сепаратистский национализм (малый национализм), ни национализм большого народа. Эти националистические модели не совместимы с евразийской природой нашего общества. Если мы хотим сохранить, укрепить и расширить зону нашего влияния, мы должны быть евразийцами и основывать нашу политику на этой евразийской политической философии. Вот это все и объявил Путин, начав воплощать в жизнь евразийский проект.

Я думаю, что через какое-то время, может быть, не сейчас, через несколько лет, это потребует серьезной переделки нашей политической системы, изменения определенного баланса сил между центром и регионами, причем в две стороны. С одной стороны, я думаю, речь пойдет о ликвидации таких понятий, как национальная республика внутри России. Но одновременно с этим начнется расширение полномочий этносов, проведение сознательной политики на укрепление и культурное возрождение языковых, религиозных, культурных общностей территорий России. То есть должен быть соблюден двоякий баланс — не только в одну сторону, в сторону централизации, но еще и в сторону децентрализации, только по другому, евразийскому сценарию, нежели идея создания единого индивидуалистического гражданского общества. Вот эта евразийская политическая философия — это Путин после марта 2012 года, и это очень серьезно. Мне ли как евразийцу не знать, какое следующее, а потом и последующее действие, какой следующий шаг будет сделан после такого рода серьезных стратегических заключений.

Мы входим в эпоху совершенно новой политической реальности, это не либеральная модернизация, это строительство евразийской мировой державы — интегральной, мощной, с социальными особенностями, со специфическими принципами и ценностями, которые составляют особенность всей нашей евразийской общности.

Как я уже упоминал выше, программная статья Владимира Путина о создании Евразийского союза была опубликована 3 октября 2011 года в газете «Известия». Из предложенных Путиным тезисов следует, что Евразийский союз по аналогии с Евросоюзом будет единым экономическим пространством, в котором миграционные и пограничные барьеры будут сняты. Возвращение Путина в президенты на следующие 12 лет не может проходить по той же самой модели, по которой оно осуществлялось в первые два срока, просто потому, что запас легитимности, полученный за период проведения второй чеченской кампании, укрепления территориальной целостности России — на чем держался рейтинг, харизма и политический авторитет Путина, исчерпан. Сейчас можно сказать, что он почти обнулился, и его хватит только на то, чтобы прийти к власти, и больше ни на что.

Поскольку в дальнейшем Россия неизбежно столкнется с очень серьезными, стратегическими вызовами, то политтехнологиями в духе Владислава Юрьевича Суркова на следующем этапе правления больше ничего совершить невозможно. Эпоха технологий вместо идеологий, пиар-кампаний вместо стратегий, шлягеров и хохм вместо национальной идеи завершилась. Это совершенно очевидно. Если Путин попытается продолжить инерционный сценарий во внутренней и внешней политике, то крах будет очень быстрым, поскольку серьезность вызовов на новом этапе несравнимо превосходит те, с которым он столкнулся раньше и с которыми он справился. Это новый цикл, и для того, чтобы утвердиться в нем, получить легитимность, Путину нужна новая стратегия.

Единственной стратегией, которая соответствует историческому моменту, новому раскладу силу и в целом общей ориентации масс, является евразийство. Именно евразийство может быть полноценной, настоящей идеей для России, а также и стратегией, которой следует придерживаться. Такой национальной идеи в России не было — в основном были метания между либерализмом, доминирующим в прозападных коррупционных элитах, и отдельными, непоследовательными и противоречивыми элементами национализма, которые по своей сути предполагали распад России. Поэтому я абсолютно убежден, что Путин должен опереться на евразийскую идею.

Долгое время ему препятствовали это сделать. Все попытки донести до него евразийские идеи блокировались либо пиарщиками, которые из всего делали компот или нарезку в духе клипа наркотического сознания, либо просто идеологическими врагами — либералами, западниками, которые в эпоху Медведева едва не подняли бунт и не совершили госпереворот, чуть ли не демонтировав самого Путина и путинскую систему. Если Путин хочет быть легитимным после марта 2012 года, то ему необходимо опереться на евразийство, поскольку оно соответствует и поликонфессиональному, полиэтническому характеру России, является базой для интеграции постсоветского пространства и, в рамках международной политики, обосновывает необходимость многополярного мира и создания полицентричной модели. О полицентризме все чаще говорит и Лавров, в ООН он недавно упоминал о Евразийском союзе.