* * *

Произошло это дома все у того же Стаса, у которого ребята продолжали собираться, когда Крис по привычке начал канючить под ухом Юли, чтобы она согласилась на их предложение.

– Ты ведь сумеешь сыграть так, Юлька, что все будут в диком афиге, – попивая колу, говорил Крис, уже, собственно, ни на что не надеясь. – Ты – тала…

– Хорошо, – коротко бросила Крестова, и вместо слов благодарности и радостных воплей хипстер подавился газировкой и выплюнул ее на пол, забрызгав Стаса, проходившего мимо. Юля успела вовремя уклониться, а на Феликса, сидевшего рядом, брызги вообще не долетели. Известный музыкант, не понимающий русскую речь, подался вперед к мрачной, как тень садиста, Юле, и спросил тихо, глядя на нее проницательными темными глазами:

– Ты согласилась?

– Да, – отозвалась девушка и вдруг улыбнулась отстраненно и как-то кривовато. – Я согласилась.

Феликс удовлетворенно кивнул.

– Согласилась?! – заорал Крис, которому было все равно, обрызгал он кого-то или нет. – Юлька, ты сказала: «Хорошо»?! Ты пошутила?

– С чего вдруг я буду шутить такими вещами? – хмуро глянула на него коротко стриженная девушка. Она не бросалась словами.

– Ты меня разыгрываешь! – все никак не верил Крис. А Стас, который даже на какое-то время забыл, что его обрызгали колой, удивленно поднял темные брови вверх и спросил делано спокойным голосом, зная, что Юля не любит лишних эмоций:

– Юля, я спрошу только один раз – ты уверена?

Девушка смерила его долгим тяжелым взглядом.

– Да, Стас, – ответила она. – Один раз я все же сыграю вместе с твоей группой, у которой происходит какая-то мистика с клавишниками.

– Молодец, подруга, – потрепал ее в порыве чувств за короткие волосы Крис, за что тут же огреб – Юля не любила, когда кто-то касается ее головы.

Пока молодые люди обговаривали все тонкости репетиции и выступления, Феликс, сидевший рядом, лишь улыбался уголками губ, рассматривая профиль Юли. Он-то точно знал, что она талантлива, а страстью к музыке пропитана каждая клетка ее тела.

Стас, конечно, так и не понял, почему вдруг упрямая девушка изменила свое решение, но был дико рад.

Они неплохо проводили время.

Вчера Стас и его группа репетировали вместе с Юлей, а после устроили небольшую вечеринку у него в квартире, сегодня вместе с Феликсом побывали на классическом музыкальном форуме «Струны жизни», где смотрели выступления Марты с ее оркестром и Юли. Феликс, глядя на Крестову из партера, задумчиво, в такт музыке Шопена, которую исполняла талантливая пианистка, качал пальцами и не отрывал от нее взгляда. Это Стаса, если честно, слегка бесило.

Феликс ему нравился, и он уважал его как музыканта, но, кажется, начал ревновать к нему Юлю.

Как бы то ни было, сегодня девушка играла вместе с группой Стаса. Она нисколько не нервничала и была спокойна и уверена, как и обычно. Юля столько выступала на важных и серьезных конкурсах, что сцена какого-то ночного клуба для нее была совершенна обычна.

– Неужели совсем не боишься? – за пару часов до выхода спросил ее Стас, который почему-то думал, что у Юли начнется мандраж. Однако она была спокойна как удав.

– Чего мне бояться? – подняла на него зеленые глаза коротко стриженная девушка. – Того, что кто-то из вас опять не попадет в ноты? О да, это будет печально.

– Ты крутая, – улыбнулся ей парень. Сам он тоже уже не боялся сцены и зрителей, но все-таки волновался. Особенно волнения усиливались перед самым выходом, но как только начинался концерт, все страхи парня как ветром сдувало.

– До безумия крутая, – отозвалась лениво Юля, глядя, как Марта с помощью переводчика пытается говорить с Феликсом. Это было очень забавным зрелищем, и Юле хотелось улыбнуться, однако она не позволила себе сделать этого. В последнее время она очень привыкла к тому, что рядом с ней постоянно находится очень странная компания, состоящая из одного из музыкантов известнейшей группы мира и сестры, которая ее, Юлю, не любила и избегала, нигде и никогда не упоминая об их родстве. Правда, в последнее время отношения сестер стали куда более крепкими, чем были до этого, и Крестову этот факт очень радовал. Естественно, с Мартой они не сблизились и не стали лучшими подружками – такого, наверное, никогда не будет, но, однако, Карлова перестала воспринимать ее в штыки и, кажется, меняла к Юле свое отношение, подкрепленное своей детской обидой и постоянными разговорами матери и бабушки на тему того, какой же подлец ее родной папочка, бросивший семью.

А переломный момент, внешне, правда, не шибко заметный, произошел в поведении Марты тогда, когда она довольно сильно поранила ногу, наступив в квартире у Стаса на осколок пивной бутылки – ее разбил криворукий Крис. Осколок стекла остался у нее в кровоточившей ноге, и Юля, к огромному удивлению длинноволосой девушки, довела сестру до дивана и, ни слова не говоря, занялась ее ногой: вытащила стекло и обработала ранку перекисью, а после налепила пластырь.

– Больно? – только и спросила она тогда у Марты, опустившей глаза в пол. Почему-то тогда ей было неловко смотреть на сестру, которая испачкала не только руку в ее крови, но и белую футболку.

– Нет, – соврала та. – Главное, не руку.

– Ходи здесь осторожнее, – сказала Крестова, убирая пузырек с перекисью и вату. – А Крис сейчас получит.

– Я не виноват! – заорал тот и попытался скрыться в другой комнате.

Юля ушла вправлять мозги другу-хипстеру, оставив Марту в полутемной комнате, и девушка молча разглядывала дверь, позабыв о том, что у нее щиплет ногу. Кажется, с тех пор она как-то по-другому стала относиться к Юлии.

Сестры стали более откровенными друг с другом.

– Почему ты согласилась? – спросила сестру Марта даже как-то внезапно для себя. Девушки вдвоем сидели на кухне Стаса: Юля готовила для них что-то, а Марта, как существо в плане готовки более бесполезное, помогала ей.

– Решила помочь друзьям, – отозвалась Крестова, закуривая около открытого окна сигарету. Терпкий дым ее успокаивал.

– Но если ты не любишь такую музыку, которую делают они, то зачем тебе это? – спросила вновь Марта. Она слышала, как играют парни, и ей, в принципе, нравилось, однако девушке казалось, что Юля от их музыки не в восторге.

– Кто тебе сказал, что не люблю? – спросила Крестова, и, наверное, именно тогда до Марты стало доходить, что все-таки очень и очень многое о нелюбимой сестре ей неизвестно.

– Мне казалось, ты больше любишь фортепиано, нежели синтезатор, – задумчиво сказала скрипачка, совершенно машинально откусывая кусочек от белого хлеба, только что купленного прямо в пекарне хозяйственным Стасом, сделавшим вылазку за продуктами. И тут же Марта вспомнила, как осенью Юля играла в музыкальном магазине, заставив и продавцов, и посетителей собраться около нее и аплодировать.

Марта, как профессионал, не могла не признать тот факт, что Юля играла великолепно.