— Вам ли так сокрушаться неволей, ведь вы скоро выйдете отсюда, — с завистью в голосе заметил Бизенко и неторопливым шагом направился в строй.

Дождавшись завершения построения, старший из надзирателей подал команду следовать за ним и зашагал в другой конец двора, вызвав тем самым у зэков недоуменные реплики, мол, что за чудеса, ведь нам же не туда, он что — белены объелся? Но ситуацию прояснил Слюнявый, ранее не раз побывавший в СИЗО, высокомерно прошепелявив:

— Чё, раскудахтались! В баню ведут, седалище от говна отмыть и дустом сыпануть, чтобы вшей не кормили.

— А почему без сменки и полотенца? — донесся чей-то голос.

— Не мешало бы и мочалки… — послышался другой.

— Зачем мочалку, мы тебе хором спинку и еще кое-что с удовольствием потрем, мой сладенький, — начал поскрипывать Слюнявый, подкрепляя слова неприглядными жестами рук и телодвижениями, отчего блатные начали пританцовывать прямо в строю, похлопывая себя по ляжкам и икрам, и гоготать, издавая при этом дикие вопли.

— Прекратить балаган, в ШИЗО[56] захотелось, так это я мигом организую, — громко крикнул замыкающий строй надзиратель, после чего все умолкли.

«Надо же, Слюнявый и то прикусил язык, явно не хочет угодить в штрафной изолятор. Видимо, там действительно не сладко, если так реагирует только на угрозу отправиться туда, — пронеслось в голове Эди, который уже понял, что баня организована Карабановым для досмотра одежды Бизенко.

После мытья зэков также строем вернули в камеру, в которой тут же послышались откровенные ругательства со стороны зэков в адрес надзирателей, демонстративно переворошивших их постели и личные вещи. Больше всех старался Слюнявый, выплескивая наружу всю известную ему брань.

Бизенко, окинув недовольным взглядом свою койку, молча присел на нее, привычно пристроив при этом подушку на колени. Отчего-то он не стал проверять сохранность своих вещей.

Эди, увидев разбросанные на постели вещи и кимоно, которое он хранил в сумке, искренне процедил сквозь зубы:

— Мерзавцы, обляпали грязными лапами святыню, — и стал обратно укладывать их в сумку.

— По вашей койке словно орда Мамая пронеслась, — участливо произнес Бизенко, наблюдая за тем, как Эди аккуратно складывает кимоно. — Не могут простить, что неучтиво обошлись с их сотоварищами.

— Руки бы повыдергивать этим мамаям, зла на них не хватает, — зло обронил Эди. И тут же, бросив на Бизенко изучающий взгляд, спросил: — А вы, по всему, у них в милости, коль не все распотрошили?

— Не скажите, меня тоже обшарили, впрочем, как и в бане.

— Думаете… начал было Эди.

— Здесь и думать не надо, вывод сам напрашивается, — не дал ему закончить фразу Бизенко. — Вы разве не заметили, как нас заставили раздеться донага и сразу скопом в душ, даже не дали трусы для стирки прихватить, а потом долго никому не давали носа сунуть в раздевалку, чтобы иметь возможность спокойно покопаться в чужом белье.

— Если честно, то нет. Для меня важнее было подольше постоять под душем, забыв обо всем, а трусы постирать и здесь можно, — не торопясь сказал Эди, а внутренний голос в это время прошептал, что Бизенко легко просчитал помывку зэков, как нехитрую операцию надзирателей с целью досмотреть носимые вещи зэков на предмет обнаружения в них запрещенных предметов. И, судя по тому, как он спокойно отнесся к действиям надзирателей в бане и камере, ему нечего скрывать от них и, соответственно, яда при нем нет. «Тем не менее, с подобными заключениями торопиться не следует, а вдруг ребята чего-нибудь да нашли у него», — решил Эди, укладывая поверх кимоно черный пояс мастера каратэ.

Не успели зэки толком привести в порядок свои вещи, как их начали вновь выдергивать на допросы, увели к следователю и Бизенко.

Не успели за ним закрыть дверь, как на его койку перевалился Виктор и с ходу полушепотом выпалил:

— Не доверяй и не открывайся блатным, это они подговорили надзирателей избить тебя, чтобы был покладистей.

— А почему я должен тебе верить и отчего ты стал таким смелым, что сдаешь мстительных корешей? — спросил Эди.

— Они мне не кореша, ты же видишь, я сам по себе.

— Хорошо, но чем подтвердите то, что сказали?

— Зуб даю, что не вру, — набычившись, произнес Виктор и ловко поддел ногтем большого пальца правой руки передний зуб.

— Не нужен мне ваш зуб, лучше толком скажите, откуда у вас такая информация.

— Один из тех, кого ты огрел, сообщил. Он был с теми, кто сегодня тебя к куму[57] забирал.

— К какому куму и с чего бы надзиратель стал с вами откровенничать? Так что не пытайтесь вешать лапшу мне на уши, — небрежно бросил Эди, полагая, что это заставит его собеседника и далее раскрываться.

— С того, что он братишка моего кореша, который, кстати, тоже работает в ментовке, здесь недалеко, в центральном ОВД, даже недавно окончил спецшколу, — горделиво произнес Виктор. — А то, что тебя допрашивали у кума, здешнего начальника оперов, также он сказал.

— Почему именно кум, а не иначе? — спросил Эди, отметив для себя, что Виктор действительно информирован о происходящем в СИЗО и поэтому к его информации следует относиться посерьезнее, чем рекомендовал Карабанов.

— Кто-то из авторитетов когда-то назвал опера так, и с тех пор это приелось, и вообще, блатные все и вся по-своему называют, — менторским тоном произнес Виктор, а затем, вновь приглушенным голосом продолжил: — Мне блатные сказали, что твой сосед просто гнида, он своего компаньона пытался замочить, чтобы прикарманить общие с ним бабки.

— Придумываете вы это все, какие там бабки у интеллигента? — усмехнулся Эди, чтобы подстегнуть собеседника к развитию заданной им темы.

— Интеллигент интеллигентом, но, как сказали блатные, он имеет хороший прикуп рыжим металлом и зеленью, да и человечек его к полякам ныряет, так что непрост этот субчик, оттого, наверно, и жирок на животе завел, — выпалил Виктор, уставившись в Эди острым взглядом.

— Еще немного, и с вашей подачи он контрабандистом станет, — недоверчиво произнес Эди.

— А чё, станóвится, он таковым уже является, только за кордон пока сам не шныряет. Для этого у него имеются кореша.

— Откуда вам все это известно, вы что, раньше знали его?

— Знал, получается, а вот видеть не видел. Он абы с кем не водится, ему только тузов подавай.

— Интересно у вас получается, «знать знал, а видеть не видел», разве такое возможно? — удивленно спросил Эди.

— О нем и его дружках мне кореша рассказывали, а здесь в разговоре с ним и через блатных просек, кто он и что он.