Из-за начавшейся вскоре «войны в заливе» у музейных работников не было возможности поддерживать нормальный режим хранения клинописных табличек. Через некоторое время вся библиотека Сиппара, пережившая в своем подземелье десятки империй и царств, прямо на глазах обескураженных ученых рассыпалась в прах. Прочитать древние тексты уже не представлялось возможным.

Сейчас ученые располагают лишь несколькими тысячами фотографий почивших книг. По счастью, снимки отличаются хорошим качеством, и тексты вполне можно разобрать. Впрочем, к научному анализу сделанных тогда находок приступили лишь в 2003 году в рамках совместного проекта историков из Гейдельбергского и Багдадского университетов. Из охваченного войной Ирака в Германию окольными путями доставили фотоснимки книг. Библиотека Сиппара начала свою виртуальную жизнь.

Имеющиеся надписи не дают точного представления о том, как создавалось это хранилище клинописных табличек, был ли здесь, как в Александрии, свой главный библиотекарь. Историки пока ничего не могут сказать о том, как отбирались таблички, которым предстояло пополнить хранилище книг в Сиппаре, кто имел право войти в эту комнату и достать из ниши книгу, чтобы ее почитать. Использовались ли эти книги как справочные пособия? Долго ли их хранили? Выдавали ли книги на руки, как в современных библиотеках? Ответов на эти вопросы пока нет.

В Древней Месопотамии учеба была роскошью. Несколько лет уходило на то, чтобы привыкнуть читать клинописные тексты, еще несколько лет — на то, чтобы уверенно использовать непростую знаковую систему. Обучение длилось около 10 лет, и искусство письма было важнее арифметики. «Доля людей, владевших письменностью в Древней Месопотамии, очень мала, она исчисляется долями процента, — подчеркивает исследователь из Гейдельбергского университета Маркус Хильгерт. — Спрашивается, для кого же, собственно, предназначались все эти памятники письменности, например надписи на царских стелах?»

Так, ремесленники, глядя на стелу с надписью, могли разобрать на ней, наверное, только имя царя или узнать среди клинописных значков имена богов. Письменность не была тогда средством общения людей. В повседневной жизни она не играла практически никакой роли. Премудрость письма требовалась, чтобы записывать законы страны и указы правителя, сохранять мифы и ритуалы, которые надлежало передавать из поколения в поколение. Благодаря этому искусству жители Вавилонии на протяжении многих веков хранили знания, накопленные когда-то шумерами. Благодаря ему можно было управлять обществом, регламентировать жизнь подданных, отмечать важнейшие события. Те, кто стремился пробиться наверх, должны были блестяще владеть этим сложнейшим искусством «укрощения» загадочных знаков — чтением и письмом.

«Мы не можем точно сказать, чем руководствовались люди той эпохи, заставляя детей учиться, отбирая их для дальнейшего прохождения учебы», — отмечает немецкий филолог Конрад Фольк. Во всяком случае, нам не известно, чтобы в вавилонском обществе существовали какие-то запреты на обучение детей, относившихся к той или иной группе населения. В грамоте были сведущи самые разные люди — от старшего пастуха, которому нужно было вести учет стад, до царя.

Грамота не была привилегией мужчин. Девочки, хоть и реже, тоже учились письму. Школьники ведь часто подписывали свои таблички, а имена девочек и мальчиков разнились, и потому мы получаем представление о том, из кого состояли школьные классы. Повзрослев, девочки могли стать писцами, жрицами или выбрать себе другую специальность.

Более 500 текстов, найденных в Сиппаре и записанных на 2000 табличек, ждут своей расшифровки. Над молитвой длиной в 40 строк Маркус Хильгерт бился четыре недели. Подобный опус, написанный на любом современном языке, можно перевести всего за пару часов. Но шумерский и аккадский языки еще 2600 лет назад, когда в библиотеке Сиппара кипела жизнь, были уже языками мертвыми. Отзвуки аккадской речи еще угадываются в современных семитских языках — арабском и иврите. Понять же шумерский язык можно лишь благодаря тем самым словарикам, заботливо составленным писцами Нововавилонского царства. Этот язык, как, например, и язык басков, не похож ни на один ныне существующий. Это — отмершая ветвь лингвистического древа.

Однако и словари, это имеющееся у нас подспорье, наследие эпохи Навуходоносора, часто не могут помочь. Известный нам словарный запас аккадского языка далеко не так велик, как латинские или древнегреческие лексиконы. Поэтому переводчикам постоянно приходится просматривать уже расшифрованные фрагменты, сверяясь, в каком контексте употреблялись те или иные слова и обороты, чтобы удостовериться, правильный ли перевод фразы ими предложен. И закончены переводы будут еще не скоро.

В библиотеке, найденной в Сиппаре, возьмем для круглого счета 500 текстов. Длина каждого составляет в среднем около 100 строк. Итак, всего здесь примерно 50 тыс. строк клинописи. Если для расшифровки сорока строк одному из лучших специалистов в этой области требуется четыре недели, то 50 тыс. строк он переведет за 5000 недель. Это примерно 96 лет. Специалистов по этим мертвым языкам — шумерскому и аккадскому — не так много, а значит, работа будет продвигаться очень медленно.

…Археологи пока не берутся сказать, была ли библиотека в Сиппаре «храмовой». В любом случае речь идет об уникальном собрании клинописных книг. Конечно, это не самая большая и не самая главная библиотека Вавилонского царства, но она — единственная, дошедшая до нас в таком целостном виде. Для археологов она идеально вписана в контекст эпохи. И пока еще рано подводить черту под этим открытием. Лишь когда все найденные таблички будут переведены на современный язык, станет понятно значение сделанных находок.

В крупных древневосточных архивах стопки табличек размещали в небольших комнатах, обычно на деревянных стеллажах. В Уруке в библиотечных помещениях была предусмотрена даже система кондиционирования: на полу комнат имелись желобки, по которым, очевидно, струилась вода, что помогало поддерживать определенную влажность воздуха.

«Руины покинутых городов (Вавилона, Сиппара и Ниппура) отпугивают своими размерами и количеством нанесенного песка даже прекрасно оснащенные экспедиции, — писал в середине прошлого века Лео Оппенхейм. — Археологи предпочитают откапывать интересные памятники, а не тратить время на расчистку бесконечных стен городов или на распутывание сети кривых улиц жилых кварталов».

Лишь осенью 2000 года начались раскопки на всей территории Сиппара в пределах его городских стен. Археологам удалось доказать, что в раннединастическю эпоху (3000–2250 годы до н. э.) практически весь город был застроен. Некоторые находки — например, образцы керамики, — относящиеся к концу IV тысячелетия до н. э., подтверждают, что уже тогда здесь возникло городское поселение.

В 2003 году из-за новой войны в Ираке раскопки прекратились. В 2004 году боевые действия велись прямо в Сиппаре. Оценить нанесенный ущерб пока не представляется возможным.

Самое крупное государство Нового Света — государство инков — просуществовало чуть более 300 лет. А имперский период, когда инки подчинили себе почти всю западную часть южноамериканского континента, длился и того меньше — всего около 80 лет. Но за столь короткое время инки и подчиненные им народы создали огромное количество уникальных материальных ценностей. Кажется невероятным, что буквально из ничего, из россыпи племен, возникла одна из великих империй древности, протянувшаяся узкой лентой вдоль восточного побережья Южной Америки на 4000 км — от берегов Тихого океана до плато в Андах, расположенных на 4000-метровой высоте. Инки, не знавшие в те времена ни колеса, ни железа, возводили гигантские строения. Сотворили изысканые предметы искусства, тончайшие ткани, оставили множество золотых изделий. Получали урожаи на горных высотах, где природа всегда враждебна к землепашцу.