– Я не возражаю. Вещи, действительно прелестные и на вид, и на ощупь, и цвет приятный. Мне всё нравится. Ты думаешь, у нас в городе в «Маминой заботе» нет таких вещей?

– Если и есть, то в три раза дороже. Простые ползунки и пелёнки ты можешь купить и в «Алисе». У них есть и местный трикотаж. А я буду баловать принцессу красивыми вещами.

– Не забывай, что дети быстро растут, а вот вещи не растут вместе с ними. Спорить я с тобой не буду. Ты всё равно будешь делать по-своему, но прислушивайся иногда к моим пожеланиям. Оставляй всё на месте, и идём на кухню пить чай или кофе.

– Лиза, а что ты решила с кроваткой и коляской?

– Пойду в декретный отпуск, тогда и определюсь.

До самого восьмого марта Лиза не была в гостях у отца. День выпадал на субботу, и выходных получалось три. Купив подарки женщинам, и прихватив, купленные раньше, для мужчин, поехала к родственникам. Вернувшись на следующий день, принимала у себя Катю. У девушки появился молодой человек, и она спешила поделиться этой новостью с сестрой. А через двадцать дней Лиза уходила в декретный отпуск. Чтобы не оставлять после своего ухода «хвостов», умудрилась «закончить» квартальный отчёт без учёта одного дня. Вначале одиннадцатого она поехала в клинику на приём и за получением больничного листа. Вернулась ближе к обеду, сдала больничный и могла чувствовать себя свободной. «В понедельник получу расчёт на карту, а сегодня просто прогуляюсь, прежде чем поехать домой. Тридцать первого передам отчёт на подпись и попрощаюсь на время с коллективом», – думала она, садясь в машину.

В понедельник она не спешила и приехала в офис после десяти.

– Что у вас с лицами? – после приветствия спросила Лиза своих коллег.

– Андрей Степанович тебя с утра ждёт. Зайди к нему.

– Почему у вас всех похоронный вид? – пыталась пошутить Лиза, входя в кабинет Егорова, где находился и Максим. – Что случилось?

– Елизавета Павловна, как вы могли? – Егоров протянул ей бумагу. Это было платёжное поручение на крупную сумму, но Лиза помнила, что в пятницу не совершала финансовых операций.

– Андрей Степанович, я этого не делала. Я уходила на приём, потом ушла перед обедом, и на моём столе за это время не было платёжных документов.

– В таком случае, как это ушло с твоего компьютера?

– Ты специально ждала декретный отпуск, чтобы всё свалить на чужие головы?

– Макс, ты единственный из всех, кто знал пароль. Ты интересовался, как проходят платежи с использованием новой программы, – Лиза посмотрела ему в глаза.

– Я говорил, что она будет сваливать всё на других.

– Вы тоже так считаете? – Лиза посмотрела на Егорова.

– Кто-то же это сделал. Я хочу знать кто? Тебе лучше признаться, если всё же это ты.

Лиза была поражена недоверием Егорова. Они шесть лет проработали вместе, и она ни разу не давала повода усомниться в своей честности. Она мысленно искала выход или хотя бы что-то, за что можно ухватиться.

– Чего задумалась? Не знаешь с чего начать? – усмехнулся Максим. – И в который раз ты нас «обуваешь»?

– Заткнись, Иуда! Я докажу, что это сделала не я.

Для начала, она спустилась вниз и нашла начальника охраны офисного центра. Попросив посмотреть запись за 28 в период с 10 до 13 с камеры наружного наблюдения, захватывающую стоянку. Её интересовал кусок, где она выезжает со стоянки и возвращается. Сбросив информацию на флешку, она поднялась к себе. Коллеги, занятые работой, не поднимали на неё глаз. Открыв файл, нашла папку с отправленными финансовыми документами и сделала распечатку. Проверила банковские извещения и обнаружила уведомление, требующее подтверждения операции, которая была не закончена в пятницу. «Попался, подлец!», – подумала она, закрывая и выключая компьютер. Теперь она вошла в кабинет Егорова без стука.

– Позвольте воспользоваться вашим компьютером, Андрей Степанович? Это запись с камеры наружного наблюдения. Время 10:11 я сажусь в машину, 12:20 – возвращаюсь, выхожу из машины. Думаю, моё пребывание в клинике можно проверить подобным образом, у них есть камеры на входе. Это список всех исходящих платёжных документов. Они автоматически фиксируются при отправке. 28 числа был отправлен только один документ в 10:30. Я, по-вашему, телепартировалась? Но и это ещё не всё. С введением электронной подписи, часто возникают недоразумения, и банк, в таком случае, присылает уведомление с просьбой подтвердить операцию. Вы думаете, при переводе подобной суммы я забыла бы об электронной подписи? А что мне мешало воспользоваться ею утром, если забыла и сдала флешку только сегодня? Знаешь, мне и в страшном сне не могло присниться, что ты, Максим, дойдёшь до подлости. Ваши деньги, Андрей Степанович, никуда не ушли и находятся на счёте. Ищите себе нового сотрудника, которому вы будете доверять. Я воспользуюсь своим правом по закону, но на работу к вам не вернусь. Горите вы синим пламенем. Прощайте.

Лиза вышла из кабинета начальника и отправилась в свой, который делила с двумя коллегами.

– Ольга Ивановна двадцать восьмого ещё болела и вышла только сегодня, – говорила она, поглядывая на коллег. – Я уехала в клинику. Остаётесь вы одна, Светлана Сергеевна, – рассуждала Лиза, складывая в сумку свои нехитрые вещи. – Сколько он вам заплатил за молчание? Или обещал трахнуть в очередной раз в обеденный перерыв?

– Елизавета Павловна, что вы несёте? Как можно?

– Вот и я думаю, как можно промолчать, когда человека обвиняют в воровстве, если сами же этому и поспособствовали? Если я не говорю о чём-то, это не означает, что я об этом не знаю. Всему есть предел. Старуха Шапокляк была права: «хорошими делами прославиться нельзя». Будьте здоровы. Прощайте. – «Вот так и бывает. Я убедила себя в том, что нужна компании, лезла из кожи первое время, чтобы доказать, что Егоров во мне не ошибся, а в результате получила даже не ноль, а минус, – думала Лиза, направляясь к своей машине, когда её отвлёк телефонный звонок. – Да, – ответила она и выслушала Егорова. – Я не буду с вами встречаться и разговаривать, Андрей Степанович. Всё, что я могла – доказала. За мной нет долгов, и я на законных основаниях имею право на отдых. Мне не стоит лишний раз волноваться, поэтому оставьте меня в покое. Извините, – она отключила вызов и села в машину. – Ничего, малышка моя, успокойся. Ничего плохого твоя мама не совершила. Всё это очень неприятно, но такова жизнь и человеческая натура. Тебе не стоит волноваться, мы справились с обвинениями. Сейчас я тебя повезу в хороший